За дверью стоял остолбеневший от неожиданности Тед Бронович. Его правая нога конвульсивно подергивалась в попытке продолжить движение.
– Эй, осторожнее, это я!
Джеймисон отдернул руки, но продолжал следить за выражением лица босса. А на его лице отразился страх, которого Бронович раньше никогда не показывал ни на работе, ни в часы отдыха. У него на лице отражались страх и покорность, свойственные человеку, чувствующему неминуемую смерть от далекого, но стремительно приближающегося метеора-убийцы. Кошмар, который невозможно предотвратить.
– Черт побери, Тед, что это ты ходишь, крадучись в темноте? Хочешь, чтобы со мной случился сердечный приступ?
Бронович не отвечал. Только переваливался с ноги на ногу. И прежде чем войти в кабинет Джеймисона, посмотрел по сторонам. Он был без пиджака, рукава сорочки засучены до локтей, обнажая тонкие руки. На длинной шее болтался рождественский галстук с изображением наряженных елок и продолговатых леденцов.
Джеймисон потянулся, чтобы включить свет, но Бронович схватил его за руку.
– У меня всего одна минута, – произнес он, вновь посмотрев в сторону холла. – Не зажигай свет.
Джеймисон окинул внимательным взглядом холл, прикрыл дверь и встал, прислонившись к ней. Бронович, похожий на тень, беспокойно шагал по кабинету, пока наконец не пропал в его темном углу.
– О'кей, Тед. Что происходит?
Бронович глубоко вздохнул.
– Питер, мне не следовало говорить… но хочу предостеречь тебя.
Джеймисон шагнул в его сторону, но тут же остановился. Темнота защищала обоих и давала обоим одинаковое преимущество, так что если бы он бесшумно перешел на другое место – дальше вдоль стены, Бронович не знал бы, где Питер находится.
– Спасибо. Предостеречь от чего?
Сказав это, он сразу поменял местоположение, проклиная себя за то, что сознание все еще работает в режиме войны.
Голос Броновича послышался откуда-то из угла.
– Они сняли с повестки дня завтрашнего заседания правления вопрос о твоем проекте. Мне лишь сейчас стало известно об этом, и я решил, что тебе нужно знать.
Джеймисон с шумом сделал шаг вперед, внимательно всмотрелся в темноту.
– Что значит – снять с повестки дня? Очередная проволочка?
Бронович тоже подвинулся, но заговорил более понятным языком:
– Хотелось бы, но проект вообще отменили.
– Отменили? Почему? Мне его утвердил Кейси.
– Знаю. А теперь «зарубили». Увы.
– Авиация ВМС не сможет использовать «Вомбат», не получив модифицированной системы. Слишком много катастроф с гибелью пилотов. Тебе это известно лучше, чем кому-либо другому. Чем они объясняют?..
– Может быть, твоя система не отвечает существующим требованиям или здесь сыграл роль экономический фактор. Возможно, виновата твоя бывшая подружка. Лично я к этой отмене не имею отношения, так что ничего толком не знаю.
– А как с нашей работой? Моя группа получит новое задание?
Бронович опять переместился. Джеймисон отметил это движение, но самого его так и не увидел.
– Не беспокойся, Питер. Ты слишком ценен, чтобы тебя потерять. Они уже думают переориентировать тебя на разработку универсального тактического истребителя F-35, предназначенного для всех видов вооруженных сил. Это перспективная работа над самолетом следующего поколения.
– А что будет с моей группой?
Бронович не ответил.
– Тед, скоро Рождество. Их ведь не уволят?
Бронович вышел из темноты и встал лицом к Джеймисону.
– Сожалею, но ответ будет «да». Они должны будут уйти уже в пятницу.
– В пятницу? Вот дерьмо! Выходное пособие-то хоть получат?
– Они работают не по контракту, Питер. Никаких выходных пособий, никаких гарантий.
Бронович открыл дверь, и в кабинет из холла проник тусклый свет.
– Кейси еще наверху? Я хочу, чтобы он сам мне это сказал.
Бронович застыл на месте, испугавшись.
– Тебе не следует подниматься туда. Они поймут, что это я тебе сказал. При всех прочих утечках сразу заподозрят меня. В «Диллон» теперь слишком опасно.
– Это ты мне говоришь…
– Да, тебе. И если ты окажешься замешанным в каком-нибудь скандале, тебя сразу уволят.
Джеймисон пожал плечами, подумав, что существует множество вещей куда страшнее увольнения. Некоторое время он стоял молча, чувствуя на своей щеке дыхание Броновича.
– Тед?
– Да?
– Почему ты так рискуешь? Почему пришел сюда, чтобы сказать мне об этом?
Бронович недовольно поморщился.
– Как другу мне хотелось сообщить тебе о том, что творится, и дать немного времени для подготовки, шанс предпринять что-нибудь. Сомневаюсь в подобной возможности, но мне хотелось дать тебе этот шанс.
– Премного благодарен.
– Так вот, вообще-то имеется еще кое-что.
– Что?
– У тебя есть знакомый в ФБР, так? Агент, который не задействован в расследовании утечки информации в «Диллон»?
– Рич Блевинс. Мы дружим со времен службы в армии. А что?
– Ты ему доверяешь?
– Вполне.
Бронович потер глаза.
– В таком случае можешь ты оказать мне услугу? Сообщи ему, что я хочу с ним поговорить. Конфиденциально.
– О чем?
– У меня возникла небольшая проблема, вот и все. Ничего срочного, просто когда у него появится свободное время. Хорошо?
– Конечно. Я расскажу ему о твоей просьбе завтра. Мы боксируем по утрам каждую пятницу. Нормально?
– Вполне. Спасибо. Это останется между нами?
– Еще бы. – Джеймисон опять огляделся и только тогда заговорил: – Я собираюсь в бар «Иона». Присоединишься? Мы сможем немного поговорить и, возможно, помочь друг другу. Что скажешь? Ты мог бы помочь мне с проблемой моей группы разработчиков.
Бронович слегка улыбнулся.
– Нет. Мне нужно побыстрее закончить работу. Семья ждет.
– Ясно.
Джеймисон вышел в холл и смотрел, как Бронович прокрался вдоль стены и исчез в темноте. Когда звук его шагов стих, Джеймисон взял пальто, портфель и стремглав помчался через плохо освещенные холлы. Предъявил охране пропуск и погрузился в очередную холодную зимнюю ночь северной Виргинии.
Он вел автомобиль по берегу Потомака, в черных водах которого отражался памятник Вашингтону. До бара Джеймисон добрался только в двенадцатом часу, надеясь, что сотрудники его группы уже разошлись. Но парковка была полностью занята, и ему пришлось поставить машину на резервном участке, окруженном деревьями, где не было даже разметки для машин.
Питер заглушил двигатель авто, однако не сразу вышел из машины. Он знал свою норму, знал, как на него будут давить собутыльники. Но его и так уже прилично «завели», так что этот вечер мог оказаться не самым лучшим для того, чтобы выходить за рамки. Да и что он мог сейчас сказать людям? «Вас уволили, было приятно поработать с вами, а теперь прощайте»? Но Джеймисон обещал им прийти, поэтому промчался стрелой сквозь холод и, не сбавляя скорости, вошел в бар.
«Иона» был достопримечательностью, комфортабельным старым баром для работников авиационно-космической промышленности. Он являлся пристанищем для посвятивших себя одному делу инженеров, у которых был иммунитет от пьянящей столичной лихорадки. Судя по шумным беседам, ведущимся здесь годами, посетителей не интересовали ни политика, ни международные отношения, ни инициативы в области обороны. Им просто нравилось участвовать в научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработках, а потом видеть, как их проекты превращаются в изделия, которые начинают работать.
Сегодня «Иона» казался перегруженным мужскими пальто и женскими костюмами. А их владельцы сидели, тесно прижавшись друг к другу, и беззаботно и глупо смеялись. В их глазах он увидел призыв, желание быть узнанными. Как у вьетнамцев в 1975 году, когда пал Сайгон. В этом взгляде была мольба людей, страстно желающих, чтобы их заметили и спасли, ждущих приглашения пройти в посольские ворота и далее на вертолеты, стоящие на крыше… На этот раз отчаяние было не столь заметным, и люди вели себя достойно, но Джеймисон прекрасно видел все.