Дакворту не нужно смотреть вокруг. Действительно, сплошное дерьмо.
— Это просто этап, — говорит Дакворт. «Просто этап», — твердит он про себя. Впрочем, в глаза ему бросается раздавленная скульптура. Это не кентавр, а Уэйлон в миниатюре, верхом на лошади. Его глаза темны и пусты. Черты лица искажены гротескной гримасой. Лошадь серовато-белая. Но сквозь пепельный налет проглядывают оттенки красного, черного. У Дакворта сосет под ложечкой. Он ожидает, что, пока он смотрит на призрачное, искаженное лицо своего фотографа, на него снизойдет откровение.
Но ничего не происходит.
— Мне нужно выпить еще воды, — говорит женщина, выводя Дакворта из задумчивости. — Я не могу вернуться к прежней жизни.
Взгляд ее на минуту стекленеет, а потом проясняется. Табби встает и выходит из комнаты.
Дакворт ногой заталкивает разбитую скульптуру под скомканные газеты, убирая ее с глаз долой. Он следует за Табби на кухню, где тоже настоящий свинарник, расставаясь с раздавленным всадником Апокалипсиса.
Табби выливает в раковину кувшин скисшего двухпроцентного молока. Обматывает шею шарфом и нахлобучивает на голову русскую ушанку.
— Мне нужно в МСИ. — Она вынимает из раковины опустевший кувшин. На его стенках еще осталась тонкая молочная пленка. — Мне нужно выпить еще. Из фонтана. Еще один стакан — это все, что мне нужно, верно?
— Э-э… ну, да, вероятно, это сработает, — почти убедительно произносит Дакворт. — Вероятно, это позволит вам разблокировать… э-э… творческий запал, на который только способны ваши синапсы.
— Думаете, я смогу? — спрашивает Табби.
— Смо-же-те, — нараспев отвечает Дакворт.
Иначе она — гений одного шедевра?
Раздается чей-то хриплый голос. Показывается Эяль, делающий глоток пива из бутылки. Дакворт мысленно видит силуэты выброшенных окурков, кружащих на дне унитаза. Но куда больше его беспокоит капля мочи, до сих пор свисающая у Эяля с кончика пениса. Критик безо всякого смущения проходит мимо Дакворта. Наклоняется, одной рукой приподнимает подбородок Табби и долго, взасос целует ее.
Звонит мобильник.
— Не обманывайте себя, думая, что вода из фонтана создает нечто из ничего. Проводник — вы, Табби, — произносит Дакворт с бравадой шекспировского актера, но пафос несколько снижает непрерывно трезвонящий телефон.
— Пожалуйста, принесите мне еще глоток воды, Джаспер. — Табби смотрит на него снизу вверх. — И прошу вас, ничего не говорите людям из «Макар-тура». Пусть это будет наш секрет. И ребятам внизу тоже. Им нужно во что-то верить.
Эяль отвечает на звонок.
— Это тебя, любовь моя, — говорит он.
Она смотрит на Эяля, который смотрит на свой телефон. Она переводит взгляд с Эяля на телефон.
Он протягивает ей телефон. Табби смотрит на Эяля, целует его в щеку. Он пожимает ей руку и снова принимается сворачивать суперкосяк из пакетиков с вонючей травой.
Дакворт в замешательстве. Он прищелкивает языком.
Происходит короткий приглушенный разговор. Табби вешает трубку. Эяль подносит зажженный косяк к ее губам.
— Это был доктор Ясса, — говорит Табби и затягивается.
Эяль придвигается к ней.
— Я тебя не оставлю.
Выпуская дым, она сообщает:
— Я умираю от рака мозга.
Дакворт ощущает головокружение. Его сердечная чакра вспыхивает и тускнеет.
— Прошу вас, мне нужна вода, — говорит Табби. — Пожалуйста, принесите мне еще глоток воды. Пока не стало слишком поздно.
Утопающее искусство
Музей современного искусства очень далеко от дома Табби, поэтому Дакворт покупает в ближайшей кофейне три бутылки воды, которая вносит свой вклад в то, чтобы держать детишек с раздутыми животами подальше от цивилизации, и выливает ее в кувшин из-под молока.
Затем он убивает время, после чего опять пробирается сквозь толпу бодрствующих любителей искусства, раздав по пути еще два-три автографа, и наконец преподносит воду Табби. Она делает глоток.
— Эта вода не из фонтана, — говорит она. — Вкус не тот. Вы пытаетесь обмануть меня — умирающую женщину?
— Нет, нет, конечно же, нет, Табби. Фонтан на втором этаже, да?
— На третьем.
— О боже, я ошибся. Вы ее не оставите? — спрашивает он у Эяля.
— Нет.
— Вы не хотите, чтобы воду принесли ребята снизу?
— Им нужно во что-то верить, — повторяет Табби. — Я уже говорила.
Дакворт прищелкивает языком, потому что кое-что сообразил. Даже мертвая Табби будет кое-чего стоить, если ему удастся заполучить права на «Миграцию». Он может пропагандировать ее утраченный потенциал, трагический потенциал. (По крайней мере, она не сбросит «Миграцию» с высоты, как окочурившийся маленький недоумок Тимми, сотворивший грандиозную глупость.) Карьеры строили и на меньшем. Он мог бы написать книгу. Отправиться в тур. С циклом лекций. Ему придется переехать из центра. В район с доступным жильем, но обязательно рядом с большим аэропортом.