В законченной, а после смерти драматурга даже поставленной комедии «Выбор гувернера», про которую, по мнению Вяземского, «можно подумать, что она служила основанием „Недорослю“» и в которой, по его же мнению, «автор подражал… самому себе», Фонвизин обращается к неизменно злободневной теме дворянского воспитания. «Не урожденная княжна, однако из хорошей дворянской фамилии» Вертушкиных, княгиня внушает своему долго и плохо соображающему супругу князю Слабоумову, что они «должны жить по-княжески», и со всей пылкостью натуры демонстрирует окружающим, как надо кичиться своей породой и надуваться «глупой спесью». Прислушавшись к всеобщему мнению и намереваясь найти своему десятилетнему отпрыску благородному князю Василию достойного гувернера, сиятельная чета обращается за советом к местному предводителю дворянства господину Сеуму.
Естественно, новоиспеченная княгиня Слабоумова изо всех сил презирает простого дворянина. В разговоре с мужем она выражает опасение, что Сеум предложит в наставники князю Василию «такого же хомяка, каков он сам», то есть, как она выражается, «серьезную рожу». Вопреки правилам дворянского обхождения, требующим, чтобы по такому сугубо личному делу Слабоумов приехал к дворянскому предводителю сам, княгиня посылает за Сеумом и при этом высокомерно-насмешливо предполагает, что «наш господин Сеум не поспесивится посетить князя Слабоумова». После того как Сеум соглашается привезти в княжеский дом рекомендованного им штаб-офицера и однофамильца давно известного отечественному читателю «автора» «Челобитной российской Минерве» Нельстецова, она предлагает мужу специально удалиться к себе в покои, «чтобы ожидаемые гости подождали нас с полчаса и увидели, что они приехали к вашему сиятельству». «Человек умный, честных правил и заслуженный», имеющий чин больший, чем не сумевший «добиться обер-офицерства» и поэтому «принужденный теперь таскаться парою» слабоумный князь, Нельстецов намеревается «поселить» в «голову и сердце» взятого им «на свои руки благородного младенца», «что он, будучи благороднорожденный, должен иметь и благородную душу». Кроме того, разумный наставник планирует научить своего подопечного «правилам веры, в которой он родился», а освоение иностранных языков начать не с модного французского, а с латинского.
Программа, предложенная Нельстецовым, этим, по словам еще не успевшей с ним познакомиться княгини Слабоумовой, «русским пентюхом» и наверняка грубияном, жене высокородного «дурака» нравится очень мало. Ведь «господину Нельстецову не угодно, чтоб сын наш знал, что он князь, и не хочет удостоить его титлом сиятельства», он отказывается обучать князя Василия танцам и настаивает на важности презренной и необходимой лишь безродным «попам» латыни. Смехотворность аргументов безмозглой Слабоумовой-Вертушкиной и справедливость доводов разумного Нельстецова Фонвизин мог оценить как никто другой: ведь благодаря знанию «коренной многим языкам» латыни в юности он без особого труда изучил французский, а в зрелые годы очень быстро выучился «болтать кое-как по-итальянски». Несомненно, знающий дело Нельстецов имеет в виду опыт своего образованного творца.