Первый взгляд развеивает тревоги и сомнения. У меня получилось. Конечно, она не готова до конца, но остались настолько незначительные детали, что не остается сомнений, я успею доделать к среде. На весь лист расположились летающие фигурки новых знакомых, но, что куда важнее, это их лица и те тона, что я использовала. Картина вызывает улыбку, заставляет поселиться в душе чему-то теплому. Безусловно, это может быть исключительно мое субъективное мнение, ведь действия, которые я отобразила, так близки мне сейчас, но все же какая-то здравая часть меня понимает, что у меня вышло именно то, что нужно. Радость, переплетенная со свободой.
— Вау.
Чужой вздох заставляет вздрогнуть. Я даже не заметила, как оказалась в окружении ребят. Их сверкающие удивлением и одобрением глаза становятся дополнительной каплей уверенности в том, что все вышло правильно.
— Можно я сфотографирую?
— Да… определенно, художник из тебя намного более крутой, чем гимнаст.
Улыбаюсь комментарию Джона. Приятно, когда твои творческие порывы могут оценить.
— Вот сейчас я спокойна за тебя, — довольно хмыкает Нес, — а теперь поехали в клуб.
— А картина?
— Не переживай, Ник обещал забросить их ко мне.
С благодарность посмотрела на парня, подмигнувшего мне. В мгновения ока он погрузил наши старания в машину и уехал. Жалко так скоро расставаться со своим творением, хочется полюбоваться полученным результатом еще, но Нес не дает. Подруга буквально живет желанием оказаться в клубе, и с моей стороны будет невежливо отказать ей теперь.
В компании нескольких ребят сажусь в машину, видимо, принадлежащую Анису. В голове так не вовремя всплывает мысль, что Эйден убьет и меня, и Нес, если узнает, где мы были без его надзора. Поспешно выбрасываю ее из головы.
Что ж, остается надеяться, что он не узнает.
Глава 9. Я рад, что мы договорились
Не терплю тупость. Малейшее ее проявление вызывает рвотные позывы, а уж если добавить к ней понты, возникает непреодолимое желание с разбегу головой об стену. Я даже готов помочь. Ускорить их встречу. Пожалуй, единственное, что я готов сделать бескорыстно. Моя форма проявления доброты и сострадания к увечным.
От малейшего соприкосновения с ней хочется немедленно вымыть руки и скрыться в попытке не заразиться этой эпидемией. Грипп, чума, лихорадка, все это хрень по сравнению с эпидемией нынешнего времени. С ними все просто, не борешься, и вскоре у окружающих появляется повод для пьянки. Собраться всем вместе, взгрустнуть над твоей могилой, попричитав, что ты так рано покинул их. Дать волю фантазии о твоем возможном будущем, доходящем в их изречениях до таких высот, о которых ты никогда не думал, пустить слезу и вскоре забыть, продолжив жить дальше. Но тупость, от нее не подыхаешь, она даже не мешает. Нет нужды бороться. Ни малейшего желания тратить время на избавление. Это угнетает. Вызывает презрение.
Кажется, стоит вступить в контакт с кем-то из носителей этой заразы, искренне верящих в свою уникальность, и стремительно полетишь вслед за ними на дно их примитивности.
Вместе с тем подобная несостоятельность людей слишком часто выдает мне козыри, и это примиряет с вынужденностью общения с ними, однако ничуть не упрощает этой пытки.
С раздражением смотрю на объект, вызывающий подобную философию и стараюсь понять, какого хрена? Почему я должен терпеть ее рядом? Если Кай так жаждет ее трахнуть, вперед, но для чего демонстрировать очередную однодневку мне?
— Заткнись, — бескомпромиссно прерываю словесный понос, который сегодняшняя шлюха друга изрыгает не переставая.
— Что?
— Ты слышала.
Потрясение на ее лице становится каплей удовлетворения за вечер. В который раз жалею, что уехал из дома, но иначе никак. Нельзя отступать от концепции. Дарить спокойствие воображению сестры, пусть проявит фантазию, ревнует к несуществующим конкуренткам. Воспоминание о Ти успокаивает. Физически чувствую, как нежность к ней вытесняет негатив, бурлящий во мне. Раздражение словно вытекает из пор, испаряется, покидает тело.
— Кай, скажи своему другу, что со мной нельзя так обращаться.
Фраза нещадно давит ростки пофигизма, возвращает возмущенных моей попыткой успокоиться раздражение и злость. Прохожу брезгливым взглядом по собеседнице, привлекающей внимание за счет пошлости в самой грубой ее ипостаси.
— С тобой можно только раком, — авансом выдаю порцию правды, с которой вряд ли поспоришь, и поднимаюсь в намерении удалиться.