Значит, обнаружили мой волос? Описание свидетеля совпадает с моей внешностью? Где я был вчера во время кражи?
– Не понимаю, – натурально вздыхаю, растрепав собранный с утра хвост, – как мог ваш свидетель видеть меня в другом конце города, в то время как сам я успокаивал сестру. Вы б хоть проверяли информаторов, что ли, – не сдерживаюсь от издевки, вспоминая наружную камеру отеля, обеспечившую мне железное алиби.
– Да, конечно, мое местонахождение могут подтвердить служители отеля, – говорю с улыбкой, отвечая на стандартные вопросы.
– Нет, не вижу смысла беспокоить сестру, раз у вас будут записи, – скупо вещаю об и так расстроенных чувствах Ти, впитывая ауру разочарования, исходящую от собеседника. Ликую от возможности утереть их самодовольный нос, оттащив мечты о новых звездочках в недосягаемые вершины своей непричастностью.
– Подозреваю, что волос мог быть оставлен во время моего последнего посещения музея, – делюсь мнением, когда они его просят. Не желаю делиться достоверными наводками, упрощать им задачу. Расквитаюсь с Эдрианом сам.
Любезно прощаюсь, чувствуя вибрацию в кармане. Дожидаюсь, пока машина отъедет, прежде чем открыть пришедшее сообщение.
'Везучий засранец', – не сдерживает эмоций Кай. Приходит к тому же мнению, что и я, оценивая нашу удачу.
Усмехаюсь ему, возвращаясь в дом. Замечаю спускающегося вниз отца. Усталый вид не впечатляет. Встречаемся взглядами, безмолвно кидая претензии друг другу. В моем арсенале их куда больше. Сжимаю зубы, вспоминая вчерашний вечер.
– Поговорим? – отец сдается первым, кивком предлагая вернуться на кухню.
Удивленно смотрит на разбитую чашку, следы кофе, стекшие на пол. Безразлично сажусь на место, не намереваясь вдаваться в подробности.
– Ты ведь ей не отец? – рушу молчание, не стремясь к пустым любезностям.
– Это ничего не меняет, – качает он головой, сжимая кулаки. – Ты вообще с мозгами не дружишь? – выдыхает зло, сверля меня взглядом. – Опять проявляешь вечный эгоизм? Что, никого другого найти не мог?
Насмешливо поднимаю бровь, пропуская укоры мимо ушей. Не выдаю клокочущей внутри злости, направленной в большей степени на мать. Ей очень повезет, если не встретится мне больше.
– Так что? – игнорирую его вопрос, возвращаясь к своему. – Теа дочь только твоей любовницы, или твоя тоже?
– Это не имеет значения.
– Ну, я готов с этим поспорить, – фыркаю, поднимаясь с места. – Но не буду. Твое нежелание отвечать говорит за тебя.
Уверенно направляюсь на выход, взвешивая последствия очередной доли правды. Стоит ли говорить об этом Тее? Замираю у двери, чувствуя на себе тяжелый взгляд, оборачиваюсь, не скрывая презрения.
– Мне просто интересно, какого это – трахать женщину, родившую от другого, – протягиваю задумчиво, наслаждаясь побледневшим лицом отца. – Может даже законного мужа, – развиваю мысль, получая подтверждение каждому слову несдерживаемыми чувствами, нервными движениями. – И это, имея собственного сына и жену, – качаю головой, усмехаясь. Желание покинуть дом уступает место злорадству. Нащупываю больное место. Безжалостно давлю на него, наслаждаясь мучением. – Ты оказался интрижкой, да папа? – ехидно выделяю последнее слова, растягивая буквы. – Ошибкой? Возможно, даже помехой в ее жизни. И что с ними случилось? Не выкрал же ты Ти, значит померли?
– Попали в аварию, – говорит он пустым тоном.
Словно в трансе, возвращается в то время, а у меня теперь и впрямь нет желания задерживаться. Пусть восстанавливают иллюзию семьи без нас. Ни капли сожаления. Грусти. Когда-то родной дом кажется чужим, холодным. Покидаю его, не оглядываясь. Снова вспоминаю о письме, разворачивая его на ходу. Еще пара слов в мой адрес, ничего интересного, пока не натыкаюсь взглядом на послание мне. Нахожу очередное подтверждение собственным выводам.
'Передай брату, что выше головы не прыгнешь. Пусть этот зарвавшийся щенок поумерит высокомерие. А времени подумать над моим советом ему теперь хватит с лихвой', – это строчка нравится особо. Дышит злорадством. Применима к обоим. Отзеркаливает его собственную напыщенность. Раздутое самомнение.