Я не ханжа, но всегда думала, что не решусь на секс втроём. Для таких экспериментов мне, видимо, нужно было влюбиться в двух друзей. Если с утра я ещё могла спихнуть всё на алкоголь, то сейчас…
Всё я прекрасно осознавала: и зачем они меня позвали поговорить после моих поцелуев; и зачем, в конечном счете, мы уехали с Машкиной вписки к ним домой.
И в самой глубине души — где-то там, где обитали самые жаркие фантазии — я очень сильно этого хотела. Именно с ними.
***
В шесть двадцать пять я залезла в чёрную Ауди и тихонечко притаилась на сиденье. Макс только кивнул, тем самым поддержав моё молчание. Мне было неловко. Не из-за вчерашней ночи, а из-за моих метаний между ними. Какому парню понравится, что девка то на одного вешается, то на другого? Мне-то они нравятся. А им секс втроём, видимо, пришёлся по душе, вот они и хотят влюблённую дурочку потрахать.
От этих мыслей на душе заскребли кошки.
Вообще, когда парни затесались в нашу компанию, они как-то сразу стали в центре внимания. Конечно, по большей части из-за Марка. Но оттого, что они неразлучны — мы с Тамарой ходим парой, — львиная доля этого внимания перепадала и Максиму.
Сначала я нацелилась на Марка, потому что он полностью в моём вкусе — светлоглазый блондин, шутник с колкими фразочками и охеренными руками с выпирающими венами, жилистыми такими, с длинными пальцами, как у пианиста. Он вечно игрался с ручками или электронками, крутя их между пальцев, а я на это нехило так залипала.
Мы часто переписывались. Но на свидание Марк меня не звал. Так и общались в компании и обменивались дурацкими сообщениями с мемами и тик-токами. Могли иногда поговорить о чём-то серьёзном, но на этом всё.
А вот Макс… За него я зацепилась, когда он вмазал одному индюку в клубе. Какой-то придурок полез к Полинке — моей лучшей подружке, — а её Игорёк прошляпил момент стать героем, поэтому им стал Максим.
Высокий — выше Марка, — подкаченный, с глазами цвета коньяка и тёмно-шоколадными мягкими волосами. Про мягкость я, конечно, узнала впоследствии.
Я ему тоже первая написала, мол, вот ты такой молодец, не растерялся, теперь мы, девочки, чувствуем себя под защитой. Он в ответ посмеялся и сказал, что ему несложно.
Спустя неделю Макс сам начал проявлять интерес. Получилось так, что общаться начала сразу с двумя. И каждого хотелось узнать. Каждый хорош по-своему. И в каждом были нужные мне качества, которые я хотела видеть в своём мужчине.
Спустя два месяца ни с одним не сдвинулись с «мёртвой точки», но зато начались переглядки и мимолётные касания от обоих. То рукой заденут, проходя мимо; то ногой, если вдруг садятся рядом; либо пальцы задержут, когда передавали что-либо из рук в руки. Всё в этом духе. Сначала я думала, что мне показалось. Ну не может быть такого, чтобы сразу двое. Как будто почву прощупывали.
А вчера я решила, что нужно выбирать. Так дальше продолжаться просто не могло.
Начать решила с Макса. Подгадала момент, когда Марк свинтил с Юрцом за добавкой алкоголя, и зажала его. Хоть это и выглядело смешно: по комплекции зажать могли только меня, но всё равно проявила инициативу. И он ответил. Да так, что у меня всё упало куда-то вниз. Как с американских горок съехала. И целовался он напористо, вдумчиво исследовал мой рот языком, вырисовывая каракули и выцеловывая губы. Прикусывал и облизывал. Я даже забыла, что сама начала этот поцелуй, полностью отдавая ему власть. Закончили мы, правда, как-то коряво, потому что я услышала, что вернулись ребята, и, когда Максим отвлёкся, тихо слилась.
Когда очередь с поцелуями дошла до Марка, я так же стала доминантом ситуации. Блондинчик целовался так, что подкашивались ноги. Нежно, трепетно… Несравнимо с тем напором и страстью, которые дал мне Макс. Но так, что не хотелось заканчивать. Хотелось раствориться в ощущениях его поглаживаний, еле ощутимых касаний языка и сладких стонов. Он будто молился на меня через этот поцелуй.
Выбрать не получилось. Эксперимент провален: тестовые объекты слишком хороши, чтобы отказываться хоть от одного. Я в тот момент почувствовала себя шлюхой. А уж когда они оба подошли ко мне «поговорить», я поняла — пизда котёнку. Сейчас меня обольют помоями и выставят, как последнюю шалашовку. Именно с такими мыслями я выходила в подъезд — чтобы обсудить всё с ними.