Над ним Гелбрейт не успел подумать, его внимание привлек желтый предмет, всплывший из воды возле пирса. Он с удивлением опознал в нем подводный катамаран, понаблюдал за тем, как из него выбираются Клинт и Хиотис, направляясь в сторону корпуса.
Гелбрейт затушил сигарету и покинул свой номер до того, как прибывшие достигли «воющей» двери. Увиденное наводило на безрадостные мысли, что эти двое нашли за его спиной общий язык, и едва ли теперь кто-нибудь расскажет ему о том, что происходило во время поездки.
Ближайшая лестница вела на второй этаж, и Гелбрейт поднялся на пролет вверх. Ковер глушил шаги, но по писку ключа скоро стало ясно, что Клинт открывает свой номер.
— Бросьте, — услышал он голос Хиотиса, — ничего страшного не произошло.
— Могло произойти, — в голосе Клинта было сдержанное раздражение.
— Скажите лучше, вам удалось обнаружить что-нибудь помимо трещины?
Клинт на секунду замялся, и этого было достаточно, чтобы Гелбрейт понял — врет.
— Абсолютно ничего. А что я должен был там найти?
Хиотис старательно засмеялся.
— Я распоряжусь, чтобы щель была завалена сегодня же, поэтому покину вас ненадолго. Обед будет через час, отдыхайте.
Что ответил Клинт, Гелбрейт не услышал, но судя по тому, как хлопнула дверь, викторианец был зол как черт. Что-то определенно произошло у них во время экскурсии, а если речь идет о щели, то, скорее всего, Клинт обнаружил свою лазейку в ограде. Принципиально в версии Гелбрейта это ничего не меняло, прореха в заборе вполне имела право на жизнь в качестве второго варианта, но услышать подробности не отказался бы. Он уже занес ногу над ступенькой, когда услышал еще один звук, похожий на то, как кто-то осторожно нажимает ручку двери. Хиотис проверяет его номер? Надеялся, что их диалог с Клинтом был услышан или наоборот?
Внезапно голос Хиотиса стал ближе, видимо, тот отошел к лестнице.
— Нужно поговорить, — кратко произнес он в трубку. — Я приеду.
Что ему ответили, Гелбрейт не знал, но последние слова расслышал.
— Нет, с этой стороны все чисто.
Он еще немного постоял, но диалог не продолжился, а вскоре стало понятно, что Хиотис исчез. Дверь Клинта по-прежнему оставалась закрытой.
Гелбрейт зашел в свой номер, нарочно громко хлопнув дверью, пустил воду в раковине, закрыл ее и с силой плюхнулся на кровать, чтобы в соседнем номере скрип пружин был услышан. Теперь оставалось ждать. Если Клинт захочет с ним чем-то поделиться, то придет сейчас, до того, как все они встретятся за обедом под неусыпным оком Хиотиса. Или, что гораздо хуже, не придет совсем.
Глава 10. Сказки Андерсена
Клинт не пришел и, судя по звукам в его номере, сделал то же, что и Гелбрейт, принял душ и лег на кровать. Разделяющая их стена могла бы быть прозрачной, до такой степени было ясно, что оба в одинаковом положении, прислушиваются друг к другу, но никаких шагов навстречу ни один делать не собирается.
Больше всего Гелбрейта интересовала находка Клинта, которую тот решил оставить при себе, приходилось только гадать о том, что это и когда появится в качестве козыря. Возможно, за обедом викторианец и проболтается, если осторожно подтолкнуть его в нужном направлении.
Чтобы скоротать оставшееся время, Гелбрейт открыл протоколы вскрытия убитых при нападении сайренов —проверить собственную версию. Никаких следов отравляющих веществ или наркотиков у животных найдено не было, органических поражений тоже, все были абсолютно здоровыми особями, не считая полученных травм при отстреле. Он дошел в протоколе до содержимого желудков акул и остановился, перечитал еще раз.
Непереваренная пища. Сайрены не были голодны в момент нападения. Гелбрейт машинально потянулся за новой сигаретой. Это несколько меняло дело, неужели старик в лодке сказал правду? В крайней панике звери иногда атакуют объект страха. Чем же люди могли так напугать акул, чтобы они набросились? Или это люди набросились на акул?
Последнее предположение заставило его улыбнуться. Он вызвал справочную строку сетевого поиска и на всякий случай задал поиск мумбайских сирен, чем черт не шутит. Несколько изображений нашлось, но большая часть из них была схематическими рисунками обтекаемого крупногабаритного тела, один почему-то представлял дюгоня, водившегося на старой Земле, а две фотографии, на которые он рассчитывал больше всего, оказались мутными и бесформенными кляксами.