Глава 22. Сцилла и Харибда
Ночной штиль не давал воздуху ни малейшего шанса, поэтому кондиционеры работали на полную мощность. Клинт в темноте вслушивался в жужжание устройства больше часа и понимал, что сон сегодня будет подарком судьбы — мозг не хотел успокаиваться, простыня под поясницей превратилась в ком. И он сдался, включил ночник и взял лист бумаги и ручку. Он не записывал никаких подробностей дела, просто рисовал узоры, но это странным образом всегда успокаивало и помогало.
Самым важным было, конечно, происхождение второго инвестора. Если он урсулиец — это полбеды, но если он викторианец, то это отвратительно. Огромный туристический трафик отследить невозможно, но вряд ли полученный чемодан кредиток светился на таможне. Это либо была контрабанда, либо инвестор не подлежал досмотру. Не подлежат досмотру на таможне только члены правительства и дипломатический корпус, а размер вложений в четверть миллиарда говорил за себя. Можно обратиться за помощью к Расселу и легко выяснить, кто из чиновников высокого ранга пересекал границу Мумбаев в последние полгода.
— И что? — опять спросил он себя мысленно. — Кто-то признается, что получал незаконный доход и не платил налоги? А теперь еще и попал в подозреваемые?
— В свидетели, — поправил Клинта вечный собеседник. — Инвесторов мы исключили из подозреваемых за отсутствием причин.
— Тогда какая разница, кто именно этот махинатор?
Но разница была. Для Клинта она была принципиальной. Если правительственный чиновник прекрасно находит общий язык с мумбайскими уголовниками и даже участвует в совместных проектах, чем тогда он лучше этого Эйба или Хиотиса? И какое право он имеет представлять интересы порядочных людей? Его, Клинта, интересы? Вариант был плох тем, что инвестор мог использовать посредника и сам границу не пересекал. Или посредник каждый раз был новый и не знал, что везет.
Клинт заменил лист на чистый, отбросив предыдущий, изрисованный завитушками вперемешку с вопросительными знаками.
Сайрены. Брендон четко указал направление, с которого напали акулы — справа. Мальчишка заставил его изменить показания на открытое море. И тот же Улисс несколькими часами позже рассказывает им шараду, из которой следует, что акул держали все-таки в Аркаиме, где убили этого Ласа. Кто ему мешал у Брендона сказать правду без иносказаний, если именно он контролировал встречу, как выразился Гелбрейт?
— А потому, — вдруг шепнул ему мысленный двойник, — что контролировал-то не он. Контролировали его. Либо это был Мо, либо на нем были маячки. А может быть, и то и другое. И во время разговора в комнате со стеклом слушали каждое слово, и к Брендону привезли и увезли обратно…
Клинт сел на кровати, закусил зубами авторучку. Что мальчишка такое знает? А если он что-то знает, почему допустили встречу? Сказал бы рыжий, что Улисс уехал на ту сторону материка навестить бабушку, никто не стал бы его искать. Зачем было так рисковать?
Лист снова сменился, запятнав себя новыми вопросительными знаками. Еще одной странностью был Эйб. Только что он лично нанимает на работу персонал и вдруг оказывается затворником, который действует через агентов. Гелбрейт прав насчет хищника? Но Эйб не вчера в бизнесе, знает законы мумбайской иерархии, иначе не выжил бы. Это как-то связано с происшествием? Боится, что за этот прокол спросят с него? Или прокол в чем-то другом? Или ни на какое дно он не ложился?
Клинт встал и прошел в коридор к питьевому оконцу, сунул бумажный стаканчик под ледяную струю и опустошил потом одним глотком, от которого заломило зубы.
Неожиданно второй стакан опустился под кран, Гелбрейт в синей шелковой пижаме виновато улыбнулся.
— И вам не спится? — вырвалось у Клинта.
— И мне, — не стал спорить тот. — Кручусь, верчусь, а сна ни в одном глазу. Может, искупаемся?
— Сейчас? — удивился Клинт.
— Почему нет? Ночные купания в штиль не опасны, прореху в ограде починили.
Клинт покраснел — он так и не удосужился рассказать про найденную трещину, но похоже, надобности в этом уже не было. И еще раз поразился умению Гелбрейта — поймал на неискренности, но сделал это так, что Клинт не чувствует себя виноватым.
— Давайте, — в приступе благодарности согласился он. — Я захвачу фонарик на всякий случай.
— Выйдем через балконы, — предложил Гелбрейт. — И не забудьте полотенце.
Море встретило их ровным рокочущим шумом. Песок еще был различим в темноте, а вот вода уже нет, словно за пенной полосой пространство растворялось в первозданном небытии. Клинт развязал халат и поежился — от воды ощутимо тянуло прохладой.