О’Брайен облизывает губы, бросая то, что было у него в руках, в коробку:
- Да.
- Написано «Кларисса», - говорю. Парень смотрит на меня, стуча кулаком об кулак:
- Это… - откашливается. – Это мать Линка.
У меня отвисла челюсть:
- П-погоди, а что книга матери Линка делает здесь? – нервно улыбаюсь, окончательно запутавшись.
Дилан сует руки в карманы своих штанов:
- Это, - притоптывает ногой. – Она жила здесь до твоего отца.
- Стоп, а Кэтрин? – он издевается?
- Кэтрин Петрова была дочерью нового супруга Клариссы, поэтому и фамилии разные, - выдавливает из себя эти слова, отворачиваясь, чтобы продолжить рыться в коробке. Я часто моргаю, понимая, что голова все же идет кругом. Смотрю на фотографию:
- Петрова? Она была русской?
- Не думаю… Мы с ней никогда не говорили об этом. Она вообще не любила говорить о своей семье, - подметил Дилан, вздыхая. – Из-за её фамилии в школе часто шутили над ней.
- Шутили?
- Да, придумывали разные шуточные имена.
- И какие же? – интересуюсь, поставив фотографию на место, после чего пошла к предметам, накрытым старой тканью.
- Я все не помню, но была у неё одна «кличка», которую она терпеть не могла, - Дилан взял в руки газету.
Я коснулась ткани рукой, чувствуя, как сердце начинает биться чаще, а странный шум в ушах мешает отчетливее слышать О’Брайена:
- Какая?
Дилан открыл газету, кашляя от пыли:
- Все звали её Петра.
Тут кашлять начала я. Резко оборачиваюсь, из-за чего Дилан поднимает на меня глаза.
- Петра? – шепчу.
Лампочка резко гаснет. Я отступаю назад, ударяясь спиной о предметы. Оборачиваюсь. Ткань спала, расположившись на пыльном полу. Мои губы начинают дрожать. Я не моргаю, смотря на свое отражение. Но нет, это не я.
Это зеркала.
У моего отражения нет глаз.
Пищу, когда у той меня челюсть отвисает сильнее, чуть ли не до самых ключиц. Набираю воздуха в легкие, и мой крик разносится по всему чердаку.
***
Дилан оборачивается:
- Какого…
Кэйлин отскочила от зеркал, спотыкаясь и падая на пол. Парень подскочил к ней, хватая под руки:
- Что не так? Что…
Девушка прекратила кричать. Её руки тряслись, а взгляд был устремлен вперед. О’Брайен огляделся, но кроме предметов, накрытых белой тканью, ничего не обнаружил. Девушка начала ронять слезы, что-то шепча:
- Она была там, она…
Дилан напрягается, поднимая её:
- Идем.
Кэйлин отпирается, указывая пальцем перед собой:
- Она там, Дилан! Там, - кричит, из-за чего парню приходится закрыть ей рот ладонью:
- Тише, черт, Кэйли! – сам срывается, не понимая её поведения.
Спускается, толкая девушку за собой. Кэйлин продолжает кричать на него, прося обернуться:
- Она там! Вон она! Обернись!
Дилан ведет её по коридору к комнате, волнуясь, что её родители могут выйти на крик:
- Черт, тише Кэйли!
Он замирает, уставившись на зеркало впереди. Девушка трясется, желая отвернуться от Дилана, но тот крепко держит её, не позволяя шевельнуться.
- Что там? – скулит. – Дилан?!
О’Брайен видит её. Девушка стоит у лестницы.
Она видит его. Дилан часто моргает, когда понимает, что у неё нет глаз.
Это не Кэтрин.
Она медленно двинулась в их сторону.
Это То, что убило Кэтрин.
- Это неправильно, - девушка прекратила играть, вновь взглянув на Дилана. – Кто это сделал с тобой?
Парень закатил глаза:
- Что ты несешь?
- Кто так сильно ранил тебя, заставив закрыться от всех?- её голос дрожал. – Скажи мне.
Дилан сглотнул, кусая губу, после чего хотел встать, но девушка схватила его за руку, поднявшись. О’Брайен нахмурился, взглянув на неё.
- Ты не такой, - она касается другой рукой его очков. – Не такой.
- Откуда тебе знать, Кэтрин? – его голос ровный.
- Потому что я знаю. Знаю настоящего Дилана О’Брайена, - шепчет, касаясь пальцами его щеки и скользя ими к губам парня.
========== Part 17. ==========
Довольно душно.
Я переворачиваюсь с одного бока на другой, почесывая щеку. Не открываю глаз. Мне тяжко это сделать, но приходится: вздыхаю, щурясь от странного, светлого освещения. Комната просто озарена солнечным светом, хотя лучи практически сюда не попадают через закрытое окно.
Зеваю, широко растягивая рот. Тяну руки вверх, выпрямляя пальцы. Остаюсь в таком положении, задумавшись. Один мой глаз по-прежнему закрыт. Мне больно распахнуть их полностью, хотя и без того понимаю, что обстановка вокруг иная: в комнате тепло и атмосфера какая-то не такая, не как обычно.
Да и обои не те.
Распахиваю глаза полностью, выпучив их. Опускаю руки, медленно поворачивая голову на бок: рядом, нет, слишком близко на животе лежит О’Брайен. Он подложил себе под голову руки, ведь подушка, как я понимаю, под моей головой.
- О-йо, - протягиваю, открывая рот. Вновь смотрю в потолок, стараясь вспомнить, как оказалась здесь, и что вообще вчера произошло. Я помню, как мы поднялись на чердак, но после все как в тумане. Это напрягает. Неужели я вынудила его? Как Дилан – Дилан О’Брайен – пустил меня в свою комнату? Это какая же я настойчивая?
Сжимаю губы: теперь он точно меня возненавидит.
Перевожу на спящего парня глаза. Он лежит лицом вниз, упираясь лбом в свою руку. Этот тип выглядит очень спокойным и кажется нормальным человеком. До тех пор, пока не откроет рот, конечно.
Думаю, чтобы не создавать неудобную обстановку, лучше вернуться в свою комнату, хотя узнать, «каким раком» я здесь очутилась, тоже хочется.
Осторожно и медленно сажусь на кровати, все время поглядывая на Дилана, но взгляд сам бежит по комнате, которая выглядит неплохо для парня. Думаю, кто-то здесь наводит порядок.
Встаю на колени, опираясь рукой на подоконник, и тянусь к ручке. Смотрю в сторону своего окна, замирая. Хочу ли я возвращаться туда?
Кручу головой. Это не так важно. Не будь эгоисткой. Удивлена, что Дилан вчера просидел со мной. Я ему благодарна.
Мой взгляд замирает.
Дверь моей комнаты медленно открывается. Я могу хорошо представить этот противный скрип, даже не слыша его. Вглядываюсь, кусая губы. Кто-то открывает её, не торопясь, вновь трепля мои нервы. От напряжения и ожидания мои зубы начинают стучать. Касаюсь стекла ладонью, оставляя на ней след. Мой рот с той же медленной скоростью раскрывается, ведь я вот-вот увижу, кто там за дверью. Не моргаю, поэтому глаза начинают болеть, пульсируя.
Касание.
Я подскакиваю на месте:
- Черт! – не сдерживаюсь, крикнув. Мое сердцебиение тут же сбилось, как и дыхание, из-за чего начинаю кашлять:
- Ты – идиот! Почему ты так делаешь?!
Дилан щурит сонные глаза, поднося палец к своим губам:
- Тише ты! – сам повышает голос.
- Тише?! Я чуть прям здесь не обдела…
Парень резко закрывает мой рот ладонью, надавливая, из-за чего я бьюсь затылком об оконное стекло.
- Тише! – прислушивается, поворачивая голову в сторону двери.
Я возмущенно хмурюсь, но молчу. Дилан вновь смотрит на меня, убирая ладонь:
- Отлично, всю обслюнявила.
Я бью его в плечо:
- Какого хрена я тут делаю? – шепчу.
О’Брайен выглядывает в окно, после чего опускает глаза на меня:
- Ты не помнишь? Умоляла меня не оставлять там. Я спрашивал, чего ты так испугалась, а ты вместо того, чтобы ответить, просто рыдала, как ненормальная.
Я закатываю глаза, закрывая их. Мысленно бьюсь об стену лбом. Ладно, мне стыдно. Вот почему глаза болят и чешутся. Но я не помню, отчего плакала.
Дилан опускается на кровать рядом со мной, вытянув ноги:
- Теперь-то созрела для объяснения?
Тоже удобнее располагаюсь, потирая колени:
- Я не помню, если честно. Это… - не могу объяснить, поэтому поджимаю колени к груди, обняв их руками. – Это странно.
- Ясно, - отвечает, потирая мятое после сна лицо. Смотрит на меня, ударив кулаком об кулак: