И тут меня охватил запоздалый испуг. А что, если своей просьбой я все испортила?! Если они не просто отъедут на пятнадцать метров, а поедут сразу обратно на причал и перекусят уже там? Это же рядом, кофе даже не успеет остыть…
Но тут же я сообразила, что вряд ли. Остыть-то оно не успеет, а расплескаться — запросто. Какие бы идеальные рессоры ни были у лимузина, им переезжать через «лежачего полицейского», да и вообще, асфальт тут не в лучшем состоянии. Нет, они выпьют кофе тут.
И действительно, шкаф наклонился к окну машины, но не сел внутрь. Машина отъехала задом на дальний край парковки, а шкаф проделал тот же путь пешком и лишь затем забрался на заднее сиденье.
Я ждала, продолжая механически обслуживать клиентов (и в результате одному сыпанула сахар мимо стакана, а другому подала не тот соус, вызвав его неудовольствие: «Да ты что, спишь, девочка?! — Ой, извините, пожалуйста! Правда не выспалась сегодня…» — «Выдалась бурная ночка, да? Гы-гы, понимаю!») Лимузин не двигался с места. Пять минут… Десять… Пятнадцать…
Наконец, не в силах больше терпеть — но и убедившись, что в этом уже нет необходимости — я побежала в туалет, чтобы не только использовать его по прямому назначению, но и отзвониться Хуану, что план сработал.
Теперь оставалось только ждать звонка уже от него — продолжая тем временем обслуживать клиентов, чтобы не вызывать подозрений. Ближе к вечеру они повалили сплошным потоком, а я все еще даже не использовала свой пятнадцатиминутный перерыв (и хозяин явно не был бы в восторге, если бы я сделала это сейчас — «раньше надо было думать!»). Так что ноги у меня отчаянно ныли от многочасового стояния на каблуках, а лицо — от постоянных улыбок (вообще для меня не очень характерных). Всем ханжам, говорящим, что, мол, даже если ты родилась в трущобах, всегда можно найти честный заработок, к примеру, устроившись в какое-нибудь кафе, следовало бы хотя бы на денек последовать собственному совету. И это еще меня от клиентов отделял прилавок, то есть никто не пытался шлепнуть меня по заду или ущипнуть за грудь, как это бывает с официантками, разносящими блюда.
Но вот, наконец, в кармане у меня завибрировал телефон. Я поставила на прилавок табличку «Извините, вернусь через 5 минут!» и поспешила в туалет.
— Только что причалили, — сообщил Хуан. — Ага, уже идут сюда…
До моего слуха донеслось бурчание Бульдозера, Хуан переспросил его.
— Что-то не так? — встревожилась я.
— Бульдозер говорит, что прежде не видел этих парней. Видимо, пока он сидел, Альварес поменял экипаж на яхте.
— То есть они тоже его не знают? Черт, парни, рвите когти!
— Спокойно. Мальчик с ними. Они ничего не подозревают, раз взяли его с собой. А он-то знает Бульдозера.
Я услышала стук, видимо, в дверцу машины. Потом приглушенный расстоянием голос Бульдозера: «Привет, парни! Как поплавали?»
— Ты кто такой? — донесся неприветливый голос ему в ответ.
— Как кто? Бульдозер я.
— А где Бегемот?
— Попросил его подменить. Прикиньте, переел буррито, и у него так скрутило живот, что он сейчас только свое очко охранять может. Вот же придурок, а? От телки меня вытащил. Ну, пришлось все бросить и ехать ему на выручку, кореш все-таки…
— Почему он мне не отзвонился?
— Застремался, небось. Что его теперь из Бегемота в Засранца переименуют. Он и меня просил какую другую причину придумать, ну я не сочинитель, говорю, как есть…
Может, сочинять он и вправду не умел, но роль, написанную для него Хуаном, играл вполне убедительно. Тем не менее, тип с яхты не проникся.
— Я звоню боссу, — сказал он.
— Не-не-не, не надо боссу! Босс же за такое с Бегемота шкуру спустит!
В ответ его собеседник что-то пробурчал, что я не расслышала, но, скорее всего, это была фраза «Лучше с Бегемота, чем с меня». Бульдозер решил срочно перехватить инициативу:
— Паблито, привет! Как покатался? Ну чего молчишь, ты что, не узнаешь дядю Педро?
— Не-а! — ответил звонкий мальчишеский голос. — Я тебя не знаю!
И тут же раздались хлопки, будто разом несколько человек торопливо откупоривали винные бутылки.
Выстрелы из пистолетов с глушителем.
Я не знаю, почему маленький гаденыш так ответил. Может, и впрямь оказался настолько тупым, что не узнал Бульдозера через два года. Или решил навредничать. Или просто подумал, что это будет смешная шутка или игра.
Но те, кто стояли рядом с пушками, шуток не понимали. У них не было дипломов долбаного детского психолога. У них была другая работа.
Я услышала короткий вскрик, звук взревевшего мотора, визг шин, а затем приглушенный стук — видимо, телефон, который держал Хуан, упал на мягкое покрытие пола машины. Я не разобрала, кто кричал — я лишь понимала, что, раз было кому газануть с места, значит, Хуан все еще жив. Но я слышала все новые металлические удары, а также звуки осыпающегося стекла — это пули настигали мчавшуюся прочь машину и пробивали ее корпус. Ведь этот лимузин, в отличие от оригинала, не был бронированным. Может, потому они и палили так охотно — с первого же выстрела убедившись, что машина не та. А затем я услышала крик Хуана — донесшийся издалека, он явно не имел возможности подобрать упавший телефон: «Анхелина, БЕГИ!!!»
Этот крик вывел меня из ступора. Я вскочила — до этого я просто сидела в туалетной кабинке на унитазе, вцепившись обеими руками в телефон — и выскользнула в коридор, а оттуда наружу через служебный выход в задней части здания. Бросив быстрый взгляд на экран телефона, я поняла, что связь не разорвалась — очевидно, у Хуана не было возможности это сделать, но я больше ничего не слышала, даже шума мотора (который, видимо, уже не ревел так громко, как при резком старте с места, а ворс на полу приглушал все звуки). Так что я сама отключила и обесточила телефон — теперь через него меня можно было выследить. По-хорошему, следовало вообще выбросить его в ближайший канал, но я не смогла заставить себя это сделать. Если Хуан еще жив, как он сможет связаться со мной?
Пробираясь на чертовых каблуках по узкому проходу между задними стенами каких-то построек, куда не выходило ни одного окна — одни только гудящие и капающие кондиционеры — я услышала далекие, но приближающиеся звуки полицейской сирены. Ну конечно, с глушителем или нет, а стрельба среди бела дня на причале, где швартуются вполне респектабельные яхты, не могла остаться незамеченной… но меня начнут искать еще нескоро. Перцы так, возможно, и вовсе никогда — если не получат возможности сунуть нос в припаркованный броневик с бесчувственными боевиками внутри (а картель, вполне вероятно, не захочет впутывать их в это дело).
Но не перцы теперь моя главная проблема.
Я благополучно выбралась с территории порта и села в первый попавшийся автобус. Мне нужно было побыстрее оказаться как можно дальше от места событий. Минут через двадцать я сошла на довольно стремно выглядящей остановке где-то на южной окраине, вдали и от порта, и от моего района. Наискосок от остановки был полуразвалившийся дом; обрушившаяся крыша указывала, что он непригоден в качестве пристанища даже для уличных бродяг — и, конечно же, оттуда давным-давно вынесено все, что имело смысл выносить — а стало быть, я не рискую ни на кого нарваться внутри. Обойдя дом сбоку, со стороны узкого и абсолютно пустого переулка, я забралась внутрь через окно и снова вставила аккумулятор в телефон.
«У вас одно новое голосовое сообщение».
«Надеюсь, ты еще… не выбросила мобильный, — голос Хуана звучал хрипло, с каким-то присвистом. — Бульдозер мертв, а в меня… тоже попали. Машина вся в дырках, но еще на ходу, хотя в ней воняет бензином. Но… далеко мне на ней по-любому не уехать. Не дальше первого полицейского поста. У перцев челюсти отпадут, когда они увидят, в каком она виде… Так что… не жди меня. Уноси ноги… из этой долбаной страны. Я сделаю все, чтобы их задержать, но… сама понимаешь… — некоторое время в трубке слышалось только его тяжелое дыхание, потом: — Прости меня. Я дурак. Надо мне было тебя слушать. Ты была моим ангелом, а я… Пусть хоть у тебя что-то получится».