- Увы, - произнес священник, - это не так. Девушка, конечно, считает, что мадам Шаули и господин Шаули - это ее мать и отец. В действительности привезли сюда ее новорожденным младенцем два каких-то молодых господина и отдали на воспитание вышеупомянутой супружеской паре... Это, если мне память не изменяет, было лет шестнадцать назад. Я хорошо помню день, когда по поселку разнесся слух, что у четы Шаули появился ребенок. Я поспешил к ним, чтобы совершить обряд крещения, но...
- Что "но"?
- Присутствовавший в доме чужой господин сказал, что девочка в этом не нуждается. Для меня это было страшной неожиданностью. Я спросил его: "Почему?" И он мне тогда ответил... Да, припомнил. Он сказал: "Крестят тех, кто от бога. А она от человека". Я до сих пор не понимаю, что он имел в виду.
- Все мы от человека, - хрипло произнес Альберт.
- Вот именно. А человек - от бога. Но девочку так и не крестили.
- И долго жила Миджея в семье Шаули?
- Шесть месяцев назад за ней приехал какой-то важный господин и увез...
- И больше она здесь не появлялась?
- Нет.
- А семья Шаули живет здесь?
- Нет. Они уехали в Австралию. Говорят, на деньги, полученные ими за воспитание девочки.
"Тупик", - подумал Альберт. Оставался еще один вопрос.
- Скажите, вы не знали господина Хорша?
- Будь он проклят.
- Значит, вы знаете его?
- А как же! Именно он и запретил крестить ребенка.
- Скажите, где он живет?
- Недалеко отсюда, в Сэндике, в лесном поместье.
Через несколько минут машина Альберта ковыляла по скверной дороге в Сэндике. Было очень темно, и моросил дождь.
Поместье Хорша - это огромное мрачное двухэтажное кирпичное здание в старинном стиле, огороженное полуразрушенной металлической оградой.
Автомобиль остановился среди деревьев, напротив ворот усадьбы. Альберт вошел во двор, прошел тропинку, выложенную камнем, и приблизился к двери особняка. Вокруг царила мертвая тишина, ни в одном окне не было видно света.
Он нажал кнопку звонка. Никто не ответил, он нажал еще раз, еще, а затем стал звонить непрерывно.
Ясно, в помещении никого не было. Дверь была заперта, и Альберт начал медленно обходить дом, глядя на высоте окна.
Над дверью черного хода нависала крыша, и над ней чернело небольшое овальное окно.
Альберт вернулся к автомобилю, взял электрический фонарь, отвертку и затем без всякого труда влез на крышу веранды. Окно оказалось закрытым. Он поддел раму отверткой, сорвал петлю и проник внутрь.
Альберт оказался в библиотеке. Здесь пахло книжными переплетами, старой бумагой и формалином. Потом он заметил, что запах формалина наполнял все здание.
Откровенно говоря, он не очень ясно отдавал себе отчет в том, почему так бесцеремонно забрался в дом Хорша. В доме. никого не было, и Альберта можно было обвинить в чем угодно. На случай, если внезапно появится Хорш, у него в голове были готовы многочисленные оправдательные мотивы, один другого хуже...
Библиотека была огромная. Забитые книгами стеллажи поднимались до самого потолка. В разных местах беспорядочно лежали груды книг, для которых, по-видимому, места на полках уже не хватало Он наугад осветил одну из полок и нашел подборку журналов "Биофизика" за несколько лет. На другой полке оказались книги по математической теории информации, ниже книги по кибернетике.
На полу валялись старые учебники, монографии, сборники статей по физике, химии, теории чисел, топологии. Казалось, хозяин библиотеки интересовался буквально всем на свете.
Из библиотеки дверь вела в небольшой коридор.
По узкой скрипучей лестнице Альберт спустился на первый этаж в крохотный холл перед входной дверью. Здесь стояли узкий обитый кожей диванчик и зеркало в углу. Три двери - две справа и одна слева. Правая дверь вела на кухню. Она находилась прямо против столовой. Вторая дверь, справа, оказалась запертой. Альберт сделал несколько шагов назад, разогнался и изо всех сил ударил плечом в дверь. Она распахнулась с резким треском, и он влетел в просторный зал. Луч фонаря запрыгал по заполнявшим его предметам, и он без труда понял, что это лаборатория. Но какая! Оборудование лаборатории с ее ультрацентрифугами, электронным микроскопом, хромотографическими колоннами, измерительными приборами - все это было лучше, доброкачественнее, чем в институте. Некоторое время он ходил по залу, мечтая о тех интересных работах, которые можно поставить в такой лаборатории. На столе возле окна он обнаружил миниатюрную протонную пушку, подобную той, которую он заказал для своих генетических работ. Его прибор по сравнению с этим показался ему скелетом допотопного животного.
А вот и письменный стол, широкий, двухтумбовый, покрытый толстым листом прозрачного пластика. Под листом - бумаги с записями, формулами и таблицами. В углу Альберт заметил небольшую фотографию, и когда осветил ее получше, то чуть не вскрикнул от удивления.
Это была фотография его матери. Дрожащими руками он извлек ее из-под пластмассы и стал рассматривать, поднося ее совсем близко к глазам.
Нет, это не ошибка... Красивая молодая женщина со слегка раскосыми глазами и пышными белокурыми волосами смотрела нанего с доброй, немного насмешливой улыбкой. Он не мог спутать эту фотографию ни с какой другой, потому что на письменном столе его отца лежала точно такая же...
Почему она здесь? Может быть, когда-то два человека, его отец и Хорш, любили его мать одинаково сильно? Может быть, отдав предпочтение его отцу, она тем самым навсегда разрушила сотрудничество учителя и ученика?
Здесь была какая-то тайна, и Альберт никак не мог найти ее разгадку.
Он совершенно забыл, где находится, и уселся в кресло возле письменного стола, зажав в руках фотографию родного человека, которого он помнил очень смутно. Странно, что его отец так мало рассказывал ему о матери. На все вопросы о ней он только повторял: "Она была добрая женщина... Ее звали Сольвейг..."