— Угу… — Чанёль повертел в руках собственную карту, тоже сунул её в карман — задний карман потрёпанных джинсов. Рядом с Бэкхёном он сейчас выглядел точно замарашка из гаража. Досадно, но ладно. Ему можно. Зато есть повод гордиться Бэкхёном — тот всегда как картинка. — Поужинаешь со мной?
— Зачем?
— Бэкхён, я восемь лет люблю тебя. И люблю прямо сейчас. И я не видел тебя целых три недели. Я скучаю. И это всего лишь ужин. Просто поедим и поболтаем. Расскажешь, как у Чонина дела, у тебя, послушаешь моё нытьё, наставишь на путь истинный… Не так уж и паршиво, не находишь? Чонин всё равно занят беготнёй по инстанциям и оформлением бумажек, так что не в силах тебя развлечь. А я могу вполне.
— Ну да, ну да… А к гонке готовиться?
— Гонка подождёт.
Бэкхён помолчал, помотав тем самым нервы Чанёлю, потом кивнул.
— В “Маленьком Пекине”, в десять. Я сам закажу столик. Только…
Чанёль невольно смешался под выразительным взглядом Бэкхёна.
— Уже понял. Вид должен быть соответствующим.
— Именно. А ты выглядишь, как бродячий пёс.
— Я и есть бродячий пёс, которого хозяин выгнал из дома, — с нескрываемой тоской в голосе подтвердил Чанёль. А ведь, и правда, раньше о его виде беспокоился Бэкхён, сейчас же делать это было некому. Бэкхён вообще ловко управлялся с домашними делами, если не считать кухню. Туда пускать Бэкхёна не стоило. Зато Чанёль великолепно готовил. К слову, Бэкхён отощал заметно. Небось, дома и не ел ничего, только по ресторанам и мотался. Скорее всего, так оно и было. К тому же, Бэкхён привык к чанёлевской стряпне, так что и рестораны ему не всякие подходили.
“Маленький Пекин” располагался на втором уровне крупнейшей орбитальной станции системы Таир, где устроили всех участников Формулы Определения. Ресторанчик относился к разряду мелких, но уютных. И здесь повсюду красовались живые растения, за которыми хорошо ухаживали.
Чанёль пригладил волосы, поправил воротник полосатой рубашки, пряжку ремня, проверил “стрелки” на тёмных брюках и тогда только подошёл к столику в углу. Бэкхён уже сидел там и лениво пил минеральную воду из высокого стакана.
— Чудесно выглядишь, хоть и исхудал.
— Ну спасибо за столь сомнительный комплимент. Я сделал заказ на двоих, но если хочешь заказать сам…
— Нет, вполне полагаюсь на твой выбор. Готовишь ты ужасно, но вкус у тебя прекрасный.
— И снова сомнительный комплимент. Ты решил меня добить сегодня?
— Просто говорю то, что думаю, — обиженно проворчал Чанёль. — И вовсе не сомнительные это комплименты. Я сказал о том, что мне нравится.
— Тебе нравится то, что я ужасно готовлю?
— Представь себе.
— А когда пришлось жрать мой омлетик, едва не рыдал.
— Потому что это было несъедобно. Прости. — Чанёль слабо улыбнулся, припомнив свой подвиг. Он тогда пытался доказать Бэкхёну, что его стряпню, в принципе, с голодухи есть можно. Хотя всё-таки нельзя. Опасно для здоровья и жизни. Хуже Бэкхёна готовил только Чонин — у того в еду неведомым образом попадали даже гайки, болты и гвозди. Однажды там даже отвёртка неплохо сварилась.
— Хотел спросить…
— О чём? — Бэкхён вплотную занялся фруктовым салатом. Он вообще заказал себе одни фрукты, зато в устрашающем количестве. Чанёль не стал привередничать и тоже придвинул к себе поближе вазу с салатом, только щедро плеснул туда йогурта.
— О нас. Я, правда, не хочу расторгать наш брак. Совсем. Ни капельки.
— Тебе придётся.
— Но почему? Просто скажи мне, что я должен сделать, чтобы ты забыл об этом? Я всё сделаю так, как ты хочешь.
Бэкхён отложил ложку и устремил на Чанёля твёрдый и пристальный взгляд, потом медленно покачал головой.
— Пойми же наконец, я не хочу, чтобы ты делал то, о чём я тебе скажу. Я никогда не собирался командовать и говорить тебе, как ты должен жить и что делать. Я хочу, чтобы ты сам понял, что нам обоим нужно. И сам сделал это не потому, что я тебе сказал, а потому, что сам этого захотел. Я не хочу, чтобы ты что-то делал просто ради того, чтобы удержать меня. Я хочу, чтобы ты поступал так, как будет лучше для нас обоих. Осознанно. Сам. И по собственной воле. По собственному желанию. Не из-под палки. Ну а если ты не можешь или не хочешь, то нашей любви грош цена.
— Бэкхён…
— Ты альфа, которого я всегда любил и люблю. И я был с тобой именно потому, что любил тебя. Но просто быть рядом для меня недостаточно. Любовь — это не игра в одни ворота. Кто-то любит, а кто-то позволяет себя любить. Но уступать друг другу должны оба. Хотя бы в малом. Прости, но я смертельно устал повторять одно и то же. Вот, как видишь, я ничего не требую от тебя и не ставлю никаких условий. Я просто хочу расторгнуть наш брак, потому что он не получился. Если ты не согласен с этим, то просто сделай наш брак настоящим. Как? Это ты должен решать сам.
Ужин прошёл довольно напряжённо и печально, а после Чанёль решительно встал из-за стола вместе с Бэкхёном, вознамерившись проводить его. Бэкхён направился не в номер, а в ангар — к ремонтным боксам команды Три Сотни. И в одном из этих боксов Чанёль увидел полуразобранный болид, из-под которого торчали длинные ноги, обтянутые старыми кожаными брюками.
— А я думал, ты уже закончил, — протянул Бэкхён.
Из-под болида на ремонтной платформе выкатился Чонин, смахнул со лба длинную чёлку, оставив тёмную полосу на смуглой коже, сел и кивнул Чанёлю.
— Работы много, — тихо отозвался он, затем покосился на Чанёля с лёгким недоумением. — Тебя Ифань искал. Он в мастерской Трансформер там, дальше.
Бэкхён угукнул и лениво побрёл к выходу, бросив на ходу, что скоро вернётся. Чанёль остался в боксе. Постоял немного на месте, потом подошёл ближе и осмотрел барахло под снятой панелью на носу болида.
Чонин молча поднялся на ноги и отошёл к раковине, чтобы вымыть руки. Чанёль какое-то время разглядывал его спину, потом подобрался ближе и осторожно поинтересовался:
— Ты в курсе дел Бэкхёна?
— Относительно, а что? — Чонин осмотрел влажные ладони, открыл банку с порошком лимонной кислоты и натёр им руки, чтобы отбить запах масла и топлива.
— Просто… Не знаю. Он говорил тебе что-нибудь о медицинском обследовании в Лира?
Чонин перестал тереть ладони друг о друга, затем медленно повернул голову и посмотрел на Чанёля с немым вопросом в глазах.
— Ну-у-у…
— Он сказал тебе?
— Нет.
— Откуда же ты…
— Из Лира звонили. И мне всё рассказали.
— Что? Они не могли… То есть, это же неразглашаемая информация.
— Верно. Но Бэкхён не указал доверенное лицо при заполнении запроса, а сам умотал в Антарес, с Антарес связи нет, так что в роли такого лица выступает супруг или иной ближайший родственник.
— Ясно. Ты ему рассказал, что знаешь? — Чонин принялся тщательно смывать белый порошок с ладоней.
— Нет. Вообще не знаю, как сказать так, чтобы не стало хуже.
— Я говорил тебе, что выбирать однажды всё-таки придётся. Или Бэкхён, или гонки. Подашь полотенце? Вон там висит.
Чанёль понуро сходил за полотенцем и вручил его Чонину.
— Всё сложнее, чем кажется.
— Не так уж и сложно. Бэкхён просто хочет нормальную семью и нормальный дом. Это логично. А ты мотаешься по всему космосу то туда, то сюда. В брак вступают с теми, кто надёжен. А ты при таком раскладе ни разу надёжным не кажешься.
— Говоришь по собственному опыту?
— Можешь считать и так.
— У тебя омега ушёл тоже по той же причине?
— В некотором роде.
Чанёль присел на край рабочего стола и сплёл пальцы обеих рук, мысленно прикинул варианты, но решил рискнуть и продолжить разговор.
— Мне казалось, ты любил его. Шуня.
— Тебе правильно казалось. Если бы не любил, хрен бы из нас получилась истинная пара.
— Тогда почему ты остался один? Почему выбрал не его, а гонки?
— Потому что не мог иначе. Я задыхаюсь на земле. Мне мало неба. Мне всегда нужно больше, чем есть. Сложно объяснить. Я пытался, но без толку. Меня всегда тянет прочь от земли. Там, внизу, я задыхаюсь и как будто умираю в цепях и без движения. Если ты понимаешь, о чём я, то тоже останешься один. Если не понимаешь, то выбирай Бэкхёна — не ошибёшься.