Чанёль с усилием разорвал документы пополам вместе с конвертом.
— Чудненько, я пришлю тебе новый комплект, — подытожил Бэкхён и развернулся к чемодану.
— Нет уж, — Чанёль поймал его за запястье и притянул к себе, — постой. Какого чёрта?
Бэкхён прикрыл глаза и вздохнул, не сделав ни одной попытки высвободиться.
— Я никогда не устраивал сцен. Не собираюсь этого делать и сейчас. У меня вообще ангельское терпение, но играть всё время в одни ворота нельзя. Восемь лет я слушал гул движков и смотрел на огни трасс. Восемь лет я комментировал всё происходящее на трассе и ждал, что ты подумаешь обо мне. Восемь лет я шёл на уступки и всегда тебя поддерживал. Но у твоего эгоизма нет предела, как видно.
— Да какого ещё эгоизма?
— Сколько мне лет?
— Тридцать, чёрт тебя возьми. И что?
— И то. Ты знаешь, насколько унизительно слышать каждый день “Всё ли в порядке с вашим здоровьем?” от каждой не в меру любопытной собаки? Знаешь, насколько это унизительно для здорового омеги? И что плохого в том, что я хочу каждое утро просыпаться в одной постели с собственным мужем в собственном доме? Что плохого в том, что я хочу слышать голоса детей? Наших с тобой детей, заметь. Сначала у тебя во всём был виноват Чонин, потом — Ифань. Теперь вот ты стал чемпионом, но продолжаешь рычать на Трансформер и их новичка.
— Но…
— Не трудись, я знаю, что ты мне скажешь. Скажешь, что это всего один сезон, это несерьёзно, надо упрочить победу. Сколько ещё сезонов тебе надо выиграть? Ты можешь дать мне гарантии, что в самом деле выиграешь их? Чанёлли, сколько лет я ещё должен ждать? И это вообще имеет смысл? Нет? Если ты так хотел стать чемпионом, почему не стал им раньше? Почему тебе приспичило рвануть к финишу первым на закате? Сколько вообще осталось до того мига, когда комиссия откажет тебе в допуске к гонкам? Мы ведь оба знаем, что руки могут подвести тебя в любой миг. Почему ты не можешь просто уйти на пике своей славы? Это риторические вопросы. Не трудись отвечать на них. Я заранее знаю всё, что ты мне скажешь. Я слышал всё это восемь лет. Прости, но тут вот моё ангельское терпение подошло к концу. Я возвращаюсь домой. Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Не волнуйся, я буду смотреть все гонки с твоим участием. Даже буду болеть за тебя. Но жить с тобой я не намерен. Мне надоело уступать тебе. За все эти восемь лет ты сам не уступил мне ни разу. Это, Чанёлли, называется э-го-изм.
Бэкхён отстранился, потому что у Чанёля от неожиданности и изумления разжались пальцы. Пока он стоял в прострации, Бэкхён открыл дверь и позволил лакею забрать чемодан.
— Я не стану ничего подписывать! — придя в себя немного, резко заявил Чанёль.
— Да Бога ради, не хочешь по-хорошему, сделаешь это по решению суда. Я у тебя ещё и баночку спермы отсужу, а то и пару баночек — на всякий случай. Хоть какой-то вариант с детьми.
— Бэкхён! — взревел оскорблённый подобным заявлением Чанёль.
— Удачи на гонках. — Дверь захлопнулась у Чанёля перед самым носом. Пока он возился с замком, Бэкхён и лакей вместе с чемоданом погрузились в лифт. До холла нужно было галопом промчаться около двух сотен этажей, что Чанёль при всём желании не мог совершить с достаточной для перехвата скоростью и в своём нынешнем виде — выходы “в полотенце на босу ногу” редко встречали одобрение окружающих, а Чанёль и Бэкхён уже исчерпали лимит эпатирования публики безумными выходками.
А ещё Чанёль понятия не имел, каким рейсом Бэкхён собирался вернуться на Марс.
А Бэкхён не собирался возвращаться на Марс прямо сегодня. У него ещё оставались незаконченные дела, поэтому он позволил лакею загрузить чемодан в такси, после чего назвал адрес другого отеля. Оставив чемодан в отеле, Бэкхён снова поймал такси и отправился в частную медицинскую лабораторию доктора Савла.
— Господин Пак, насколько мне известно, вы ранее обращались в Лиранскую Лабораторию. Что заставило вас обратиться в моё куда более скромное заведение?
— В Лиранской Лаборатории архив перенесли в новое помещение. Мне сообщили результаты анализов и сказали, что всё в порядке. Но…
— Но у вас это вызвало сомнения?
— Мне кажется, во время переезда архива мои данные перепутали или допустили ошибку.
— Почему вы так уверены в этом?
— Доктор, у меня периодически возникают… нет, не боли, но довольно неприятные ощущения вот тут, — Бэкхён прижал ладонь к левому боку над бедром, чуть сдвинул к низу живота. — И мне не кажется, что это хорошо.
— Вам тридцать полных лет, ни одной беременности… Что вас удивляет? У вас в самом деле не всё в порядке.
— Ну вот, — поник Бэкхён. — Я так надеялся, что вы успокоите меня и скажете, что в предыдущем анализе нет никакой ошибки.
— Сожалею. Но ошибка есть. Не волнуйтесь, нет никакой угрозы вашей жизни. Однако вам необходимо с вашим супругом зачать ребёнка в течение года — если вы намерены увеличить свою семью. Если нет, то через год вам не придётся тратиться на средства, препятствующие зачатию. Шанс забеременеть через год у вас будет минимальным.
— Насколько… минимальным? — затаив дыхание, уточнил Бэкхён.
— Практически нулевым. Вот ваши результаты. Тут всё подробно расписано. — Доктор вручил Бэкхёну пухлый конверт, помеченный печатью клиники.
Бэкхён возвращался в отель на такси и напряжённо размышлял. Морально он был готов услышать нечто неприятное, но к столь короткому сроку оказался не готов совершенно.
Вернуться к Чанёлю и попытаться переспать с ним несколько раз так, чтобы забеременеть? Дохлый номер. Бэкхён принимал восемь лет все необходимые средства, но Чанёль всегда страховал его. Говорил, что так надёжнее. Не прокатит этот хитрый план.
Другие варианты?
Найти кого-то на стороне? Бэкхён передёрнул плечами от отвращения. Нет уж. Он происходил из уважаемой семьи с пуританскими взглядами. Он даже замуж вышел девственным и невинным агнцем и ни разу не изменил Чанёлю. В его жизни Чанёль был единственным альфой, и Бэкхёна это устраивало раньше и устроит впредь. К тому же, Бэкхён хотел детей именно от Чанёля, а не от кого-то ещё.
Он достал из кармана зеркальце, посмотрелся в него и аккуратно пригладил тёмные волосы. Хотел вернуть зеркальце в карман, но помедлил. Придирчиво осмотрел лицо и решил, что не так уж и изменился за восемь лет. Потом попытался вспомнить, когда они с Чанёлем в последний раз занимались сексом. За неделю до гонки, кажется. В общем, выходило три-четыре раза в месяц.
Позорище.
И ведь Бэкхёну даже в голову не приходило ссылаться на какую-то там головную боль, мигрень или прочую фигню. Он всегда хотел. Но у Чанёля находились причины, чтобы откладывать всё. За три дня до гонки — нельзя, за два — ни в коем случае, за день — “мне завтра потребуются все силы”.
Вот так вот.
Оставалось и впрямь отсудить у Чанёля баночку спермы. Желательно поскорее. Адвокат Борг знает своё дело, а Чанёль вряд ли станет заморачиваться юридическими тонкостями.
Бэкхён достал наладонник и проверил ближайшие рейсы в Солнечную Систему. Через два часа. Что ж, он должен был успеть.
Чем раньше, тем лучше.
Без Чанёля ему придётся несладко, но если у него будет ребёнок от Чанёля, он справится.
Комментарий к Глава 2
обложки:
https://pp.userapi.com/c638029/v638029763/3a18f/UGzrAM1vqeQ.jpg
https://pp.userapi.com/c638029/v638029763/3a17d/ZKDarIPY4TA.jpg
https://pp.userapi.com/c638029/v638029763/3a186/xc52cM0K1P4.jpg
========== Глава 3 ==========
Комментарий к Глава 3
С добрым утром, котики :)
Текст по-прежнему выкладывается бетой, которая добросовестно напоминает, что автор может внести необходимые на его взгляд изменения и доработки, когда он вернётся.
В космосе не существует направлений, даже понятия “верх”, “низ”, “право”, “лево” условны, как и “уровни”. В определённом смысле космос - это идеальная дорога, по которой можно мчаться куда угодно. Потому что нет ни направлений, ни конца пути, ни края Вселенной. Есть лишь бесконечный свободный полёт навстречу вечности.
Formula Exol, №4582,
интервью с чемпионом
(Кай, 18 лет)