— Виделись не так давно, но по-нормальному только сейчас и выходит…
Чонин вздрогнул от неожиданности и обернулся, смахивая с себя паутину из невесёлых размышлений и воспоминаний. Он ждал Императора в саду резиденции, до рассвета оставалось всего ничего, а Джунсу выполз в сад непростительно легко одетым — в тонкой рубахе и бриджах для верховой езды.
— Ты сейчас напоминаешь чашку из обожжённой глины, которую разбили, а потом кое-как склеили. Всё хорошо?
— Ваше величество. — Чонин почтительно наклонил голову в лёгком, но уважительном поклоне.
— Перестань. К чёрту формальности, мы же тайно встречаемся, в конце-то концов.
— Как пожелаете… пожелаешь, — с трудом перешёл на неофициальный стиль Чонин. По-прежнему что-то мешало вспомнить времена, когда ему не было пятнадцати, и Джунсу казался просто другом, в котором Чонин отчаянно нуждался. Чонин в любое время находился в таком положении, когда не с руки разбрасываться друзьями, потому что их фактически и нет вовсе в наличии.
— У меня сюрприз, — радостно объявил Джунсу. И тут же явился слуга с двумя жеребцами под классическими сёдлами. Один из них был игреневой масти. — Как видишь, я всё ещё помню твои вкусы. Прокатимся?
Чонину оставалось лишь согласиться, потому что с правителями не спорят.
Он легко вскочил на коня, потрепал гриву и погладил пушистое ухо, наклонился и быстро шепнул короткую команду на монгольском. Жеребец послушно заржал, взвился свечкой на месте, стремительно развернулся на задних ногах и помчался к парковой части, плавно стелясь над дорожками, отталкиваясь от земли и вновь ударяя о неё копытами.
Чонин склонился к шее жеребца, удерживая в руке поводья, но не натягивая их. Он категорически не одобрял классическую упряжь. В его поместье использовали только кожаное оголовье из ремней суголовных, налобных и нащёчных. Ремни лишь оплетали лошадиную голову, но не раздирали чувствительный рот коня, как металлические детали классической упряжи с удилами, мундштуками, трензелями или прочей подобной пакостью. Но Чонин мог себе это позволить, поскольку умел управлять лошадьми даже с помощью одних только коленей и голоса. Потому он дома и сёдлами не пользовался, лишь традиционными кожаными накидками, как степняки в древности.
Чонин позволил жеребцу остановиться у роскошного фонтана, ослабил поводья ещё больше, чтобы конь мог спокойно напиться воды.
Вскоре к Чонину присоединился и Джунсу верхом на вороном жеребце.
— За тобой по-прежнему не угнаться. Всё так же качественно заклинаешь лошадей.
— Даже не пытался, — слабо улыбнулся Чонин и запустил пальцы в белую гриву. Конь довольно фыркнул и вновь припал к воде. Чонин чуть нахмурился, отметив эту жажду. — Надо побольше соли в кормушку класть. И воду брать из родника.
— Узнаю тебя. Стоит только показать коня, как сразу следует сотня советов по уходу. На тебя не угодишь. За животинками смотрят лучшие из лучших.
— Но коня ведь не просто так жажда пробила. Пьёт так много, словно впервые до воды дорвался.
— Хорошо, я передам твои слова конюхам. Пусть позаботятся получше. Но я тебя не поэтому хотел увидеть.
Чонин слабо улыбнулся. Как будто он этого сам не понял…
— До меня дошли слухи, что ты встречаешься с бетой. И бета этот ещё и гонщик. Это правда?
Чонин вскинул голову и одарил Джунсу внимательным взглядом.
— А если правда?
— Просто интрижка? Или нечто большое?
— А есть разница? Не стоит беспокоиться. Я помню о законах.
— Дело не в законах. Дело в тебе. Я не хочу, чтобы ты потом опять отсиживался где-то два года, а то и дольше, зализывая раны. Ты слишком болезненно реагируешь на некоторых людей, которые того не заслуживают.
— Это важно? Насколько я помню, в твоём окружении меня не особо любят. Чем я дальше от двора, тем спокойнее в столице.
— Угу, — расплылся в довольной улыбке Джунсу, — потому что в столице одни придворные шаркуны, которые понятия не имеют, как выглядят боевые истребители и настоящее оружие. А ты из семьи старой закалки и умеешь поддерживать репутацию Империи за её пределами. Брось, они всего лишь лопаются от зависти, никчемные пердуны. И знают, что я всегда предпочту твоё общество. Но дело — опять же — не в этом. Если ты там что-то мутишь, и это для тебя важно, я бы не хотел, чтобы тебе пришлось из-за этого мучиться.
— Я вовсе не мучаюсь.
— Уж конечно. Если ты мутишь что-то с бетой, да ещё и не можешь привести его в свой дом так, как полагается, то это ни о чём хорошем не говорит. Небось, он считает, что Империя — это филиал ада. Надолго ли его хватит? Быть рядом с тобой, но не иметь ни одного доказательства своего положения…
— Слишком рано думать об этом, — невежливо перебил Императора Чонин, но меньше всего он хотел обсуждать собственные чувства хоть с кем-нибудь. — Наша связь не настолько прочна, чтобы я мог назвать его своим. Хотя бы сейчас — нет.
— Ладно… — Джунсу вздохнул. — Тогда поговорим о командах. Я озадачен, ведь ты выступал в Трансформер, а теперь вот переметнулся в Три Сотни.
— У меня не было выбора. Чунмён указал на дверь и просил не возвращаться. Настойчиво.
— И какой такой белены этот умник объелся?
— Самому интересно узнать.
— А что Ифань?
— Ничего. Хотел уйти вместе со мной, но я попросил его пока остаться. Хотя бы до конца сезона.
— Полагаю, из-за того самого беты, с которым пока всё мутно?
— Пожалуй, в Империи самая лучшая разведка во Вселенной, — не удержался от иронии Чонин. — Знают всё не только о врагах Императора, но даже о личной жизни самых захудалых из родственников Императора.
— Но-но! Повякай мне тут ещё! Ты болтаешься за пределами Империи и хочешь, чтобы за тобой при этом не присматривали?
— Польщён несказанно таким вниманием к моей, безусловно, скромной персоне.
— Уши бы тебе оборвать, да тебе уже не двенадцать — не оценят. Ладно, это не все причины моего желания увидеть тебя. Есть ещё кое-что. Ты в курсе, что тебя пытаются протащить в удельные принцы?
От неожиданности Чонин едва воздухом не поперхнулся и уставился на Джунсу с неприкрытым изумлением во взгляде.
— Ещё скажи, что подозреваешь меня во лжи, — сердито буркнул Джунсу и обиженно отвернулся.
— Нет, но с трудом верю собственным ушам. Они объелись той же белены, что и Чунмён?
— Мне откуда знать, что они там жуют и курят? Прислали письмо с обращением, как и положено. И требуют не кого-то там, а конкретно тебя. Остальные кандидатуры их, видите ли, не устраивают. Население Скорпио волеизъявилось. Осталось волеизъявиться тебе и мне — пустые формальности, как видишь.
— Но я не могу!.. — тут же взвился Чонин, и жеребец под ним нервно затанцевал, почуяв беспокойство всадника.
— Чудно. Напомнить тебе, что статус удельного принца даст возможность пересмотреть твои права и основать новую фамилию? И как представитель новой фамилии ты получишь новые права, то есть, фактически родишься заново? А если ты родишься заново, то сможешь ещё раз вступить в брак в обход закона и согласно оному. Заманчиво?
— Но какой ценой? — тихо уточнил Чонин, склонив голову и тронув кончиками пальцев повод. — Удельный принц должен править, а не болтаться в небе без конца. Это Ифаню хорошо — он может не думать об этом, пока его отец жив и в состоянии управлять сам. Но я-то стану первым. И управлять за меня будет некому. Я не могу, ваше величество. И я отказываюсь.
— А ты подумай. Тебе не обязательно волеизъявляться сию секунду.
— Даже думать не собираюсь. Я не хочу. Не сейчас уж точно. И не в ближайшие несколько лет. Вообще никогда. Как вы изволили выразиться — я не из придворных шаркунов.
— Но возможность повторного брака…
— Я хотел бы. Очень. Но не такой ценой. — Чонин опустил голову ещё ниже и едва слышно договорил: — Это убьёт меня. К чему мне тогда повторный брак?
— Совсем охамел! Только поглядите на него! Ты вообще-то с Императором говоришь. Говорю «прыгай», значит, иди и прыгай. А он тут мне носом воротит! Да за такую возможность кто угодно…