Бэкхён выждал минуту в тишине, понурился и погладил Чанёля по ладони.
— Так непривычно, что ты молчишь…
Он наклонился и коснулся губами лба Чанёля.
— Просто вернись, ладно? Я тут тихо посижу и подожду, идёт?
========== Глава 27 ==========
Комментарий к Глава 27
Бета бежала, хвостиком махнула - и новая глава)))
Доброй ночи, котики :)
— Можно и концы в воду, но шила в мешке не утаишь.
— Тогда какой смысл в том, чтобы концы в воду?
— Чтобы потратить время с пользой и чем-то себя развлечь. Так ведь скучно будет. А если концы в воду, то кому-то будет радость искать шило в мешке.
— У тебя странная логика.
— Да нет, нормальная. Жизненная такая.
— В жизни, вообще-то, дофига нераскрытых преступлений и тайн.
— Это лишь видимость. У каждой тайны есть свои хранители, а у каждого преступления — свидетели и улики, они просто не всплывают.
— Почему?
— Потому что есть вещи, о которых лучше не знать правду. Или правда настолько ужасна, что лучше красивая ложь. Взгляни на вывеску. “Куриный рай”. Звучит красиво, да? А теперь подумай о том, что в этом магазине продают куриные трупики и потрошки. Ещё и считают, что это для птичек рай. Как тебе такая неприглядная истина? Истина о том, что у курицы может быть душа, а тут эти души тебе предлагают в килограммах и за деньги?
— Ненавижу тебя. Хрен я тут теперь куплю курочку.
— Вот именно. Любое дело можно распутать, но не всегда хочется оглашать истинный результат.
Из одной беседы ни о чём
Глава 27
Чанёль пришёл в себя на третий день после гонки. С глазами всё получилось довольно неплохо, хотя зрение ушло в минус. Не так уж и кардинально, чтобы ему запретили участвовать в гонках, но достаточно, чтобы Чанёль заказал очки.
Бэкхён предлагал использовать линзы или сделать коррекцию через год — раньше запретили, но Чанёль упёрся и заявил, что хочет очки. Когда Бэкхён увидел его в очках, сменил гнев на милость. Бэкхёну даже нравилось, как очки смотрелись на Чанёле.
— Я ухожу из Эльдорадо, — ошарашил Бэкхёна Чанёль к вечеру того дня, когда его, наконец, выпустили из клиники.
— Что?
— Что слышал. Конечно, я не такой идиот, чтобы разрывать контракт посреди сезона, так что придётся мне довыступать, но это мой последний сезон в Формуле.
— Погоди, дай мне переварить это… — Бэкхён осторожно опустился в кресло и обвёл номер Чанёля в отеле обескураженным взглядом. — Ты серьёзно?
— Более чем.
— Только из-за того, что теперь у тебя зрение…
— Это тут вообще при чём? Ты же слышал, что я могу участвовать в гонках. У меня просто приемлемый минус, но без всяких отклонений. Дело не в этом. Я просто ухожу, потому что нашёл занятие по себе. Чонин был прав, мне нравится проектирование. К тому же, проектирование и тебе понравится, ведь я буду всегда дома. Буду надёжным, так? И если я буду надёжным, то ты меня не бросишь, правильно? А ещё я хочу совместные завтраки в постели и детей. От тебя. Ну и вообще тебя хочу. В трассе нет смысла, если там не будет тебя. Конечно, если тебе хочется тратиться на почту и посылать мне документы вновь и вновь, то пожалуйста, развлекайся дальше, но я их не подпишу. Не дождёшься. Совсем обнаглел. Пора тебя воспитывать.
Бэкхён ошарашенно смотрел на Чанёля и молчал.
— Ну что? Что ты молчишь? Думаешь, я позволю тебе удрать? Держи карман пошире. Мне до смерти надоело мыкаться по номерам отелей и выискивать тебя в ангарах с лупой. Чонин замечательный, не спорю, но жить с ним ты больше не будешь. Пусть поищет себе кого другого. Конечно, я пока плохо представляю, как всё сложится, и что конкретно нужно делать, потому что десять лет практически жил внутри Формулы, но ты же окажешь посильную помощь с привыканием обратно?
— А как же… Чондэ и команда? Они вообще в курсе, что ты уходишь? — едва слышно пробормотал Бэкхён, оглушённый такой внезапной новостью. То есть, он хотел этого и мечтал об этом, но как-то не думал, что услышит нечто подобное на самом деле. Ему казалось, что придётся приложить немало сил, чтобы добиться желаемого, а Чанёль просто взял и сказал, что уйдёт из Эльдорадо.
— В курсе, не волнуйся о них. Лучше о себе волнуйся, потому что если ты в ближайшее время не порадуешь меня и родных ребёнком, я сам тебя засужу.
Пока Бэкхён переваривал угрозу, Чанёль сходил и открыл дверь номера, в которую как раз негромко постучали. На пороге он обнаружил Ифаня в строгом тёмном костюме и при галстуке, выглядевшего именно так, как и полагалось принцу Антарес. Ифань искал Чонина, которого отпустили из больницы раньше, чем Чанёля. Ханя, к слову, Ифань тоже искал.
— А их номера?..
— Уже был. Там тихо, как на кладбище. Может, они у Бэкхёна?
Чанёль распахнул дверь пошире, чтобы Ифань мог полюбоваться на всё ещё ошарашенного Бэкхёна, восседавшего в кресле.
— Что ты с ним сделал? — задумчиво спросил Ифань, оценив видок Бэкхёна.
— Да ничего такого, просто сказал, что хочу детей.
— О-о-о…
Уловив в голосе Ифаня понимание, Чанёль немедленно заподозрил, что Ифаню известно больше того, что ему полагалось знать.
— И где бы они могли быть?
— Учитывая яркость искр между ними… — многозначительно начал Чанёль.
— Я тебя умоляю! — тут же вспылил Ифань.
— Да ладно тебе, пусть развлекаются в мотелях. Что-то ещё?
Ифань покачал головой и побрёл по коридору к лифту. Он спустился в холл и свернул к кофейне, где едва не налетел на Ким Минсока. Протянув руку, удержал беднягу от падения, правда, кофе всё же расплескался.
— Я закажу вам ещё. Извините мою неловкость, — пробормотал Ифань.
— Не стоит. Мы оба виноваты в столкновении в равной степени, — вежливо отказался Минсок, но не на того напал. Ифань заказал ещё кофе — на двоих, несмотря на возражения.
— Вот. И я составлю вам компанию, раз уж вы пришли без Чондэ. — Ифань запихнул Минсока за столик и сел напротив, смерил несколько удивлённого происходящим Минсока внимательным взглядом и тонко улыбнулся. «На ловца и зверь бежит». Ифань не думал специально разыскивать Минсока, но раз уж подвернулся случай, грех его упускать.
— Вы тоже альдебаранец, не так ли?
— Тоже?
— Как Лу Хань, — лениво помешивая кофе ложкой, уточнил Ифань.
— А… Ну да. А это имеет значение?
— Пожалуй. Я редко там бывал, поэтому мне интересно.
— Вы могли спросить Чунмёна — он там бывал часто. Особенно в этом году. — Минсок потянул носом, вдохнув аромат кофе, и безошибочно определил: — Антаресийский сорт. Урожай с Ликас. Ваши угодья, если я не ошибаюсь.
— Мои. Вам не нравится?
— Ну что вы… Нравится, конечно. Одни из самых лучших и дорогих сортов кофе. Бобы какао с Ликас вообще считаются элитными, как и масло какао.
— Вы явно смыслите в этом больше меня.
— Не прибедняйтесь. Такая скромность вам не к лицу. Почему бы вам не поговорить с Чунмёном всё-таки? Почему нужно спрашивать именно меня об альдебаранских делах? Вы же знаете, что я с Чондэ, а Чондэ — это Эльдорадо. До Трансформер мне нет никакого дела.
— Может быть. Но Чунмён…
— …ничего не скажет, — кивнул Минсок и сделал крошечный глоток кофе, тут же довольно зажмурился и улыбнулся, а затем посмотрел на Ифаня уже без расслабленности и тонкой насмешки. — Понимаю. В прессу так ничего и не просочилось, хотя это и неудивительно.
— Что вы имеете в виду?
— Трансформер сейчас фактически принадлежит Альдебарану. Это вот то, что я имею в виду. Помните, когда вы уходили, Нитро работали над новым двигателем? Разработки оказались неудачными, поэтому Чунмёну пришлось держать в команде старые болиды, а их обслуживание — штука дорогая. Чунмён после семи лет в Формуле попал в чёрный список всех банков. Вряд ли он говорил об этом хоть кому-нибудь, но это так. Могу сказать вам это с уверенностью человека, который занимается банковскими операциями, связанными с Формулой.
— Разве такая информация не должна быть банковской тайной?