Справившись с очками, Ватерман прежде всего проверил, цел ли арсенал пузырьков и таблеточных упаковок, которыми была заставлена и завалена тумбочка у кровати.
— Забыл, что и когда принимать, — сказал он извиняющимся тоном. — Впрочем, теперь это не так уж важно.
Его грудь потряс кашель, и он страдальчески зажмурил глаза. Открыв их вновь, наконец-то разглядел гостя.
— Я рад, Майкл, что ты нашел время навестить старика. Пододвинь кресло поближе и садись.
Майкл, придвинув кресло вплотную к кровати, почувствовал запах разложения.
— Мне недолго осталось, — сказал Ватерман совершенно спокойно. — Казалось раньше, что боюсь смерти, но на самом деле это не так. — Он посмотрел на Майкла сквозь толстые стекла очков. — Как я понимаю, тебе не терпится задать несколько вопросов.
Как ни злился Майкл на этого человека, сейчас, оказавшись с ним лицом к лицу, не почувствовал ничего, кроме жалости, и не увидел в нем врага — старый и больной человек не сегодня-завтра покинет суетный мир вместе с его грязью и несправедливостью.
— Так о чем ты хотел спросить? — нарушил тишину Ватерман, когда их обоюдное молчание стало невыносимым.
Не зная, с чего начать, Майкл решил не ходить вокруг да около.
— Я обнаружил компьютерный диск с записями брата.
— Записи твоего брата?
— Да, записи, в которых расписано в деталях, каким образом он отмывал деньги Рэя Фонтаны и куда они шли, — Майкл остановился, ожидая реакции судьи, но тот молчал, и он продолжил: — В них, кроме всех прочих, есть и ваше имя. Там записано, что за последний год вы получили от Фонтаны шестнадцать тысяч долларов.
Майкл опять замолчал, надеясь получить исчерпывающий ответ, но судья ограничился лишь не-сколькими словами.
— Нельзя ничего утверждать. Разве тебя этому до сих пор не научили? Или обвиняешь меня в совершении преступления? — судья говорил спокойно. Конечно же, он предстанет перед безносой гораздо раньше, чем перед жюри присяжных.
— Вы должны знать, чем занимался Алан.
— В моем положении не имеет смысла морочить тебе голову, Майкл. Действительно, многие годы я имел дело с сомнительными, с точки зрения некоторых, предприятиями, но хочу сразу оговориться: никогда не тянул Алана в подобные предприятия силком — открывая перед ним широкие возможности, всегда оставлял за ним право на выбор.
— Выбор? — переспросил Майкл. Сказанное этими сухими потрескавшимися губами полутрупа слово прозвучало для него зловеще.
— Да, выбор. Он был волен решать, что делать для Фонтаны и в чем ему отказывать.
— Но именно вы открывали перед ним возможности сделать тот или иной выбор.
— Не стану отрицать — именно я их и свел.
— Тогда что же случилось? Его обуяла жадность или он связался с дурными людьми?
— И то, и другое. Никогда не думал, что дело зайдет так далеко, что он убьет эту несчастную.
Тут-то Майкл понял, что судья придерживается той же версии происшедшего, какую пытался вбить ему в голову Фаррелл. Ватерману было удобно считать, что причина беды — жадность Алана и его пагубная страсть к той девице.
Сам судья таким образом оказывался чистеньким. Майкл до того рассердился, что забыл о состоянии Ватермана и хлестнул его словами.
— Разве не понимаете, что и Алана, и Джинни убил Фонтана?
Ватерман посмотрел на него с сожалением, как смотрит священник на отступника, не желающего вернуться в лоно церкви.
— Майкл, как ты думаешь, почему я направил тебя в агентство Фонтаны? Не замышляя ничего дурного, прежде всего желал тебе добра и хотел, чтобы ты оставил все как есть, все понял и примирился со смертью Алана.
Судья цеплялся все за тот же сценарий происшедшего и не слышал того, о чем ему толковал Майкл. Отмывание грязных денег, взятки — все это простительно, но признаться в причастности к смерти Алана Луис Ватерман не хотел, а может быть, не смел.
— Судья Ватерман, я нашел частного детектива. Хотите узнать, что ему удалось выяснить?
Ватерман ответил молчанием, которое Майкл посчитал за согласие. Рассказывая о результатах своего расследования, он заметил, что внимание судьи было неустойчивым, и понял, что мало что из сказанного им доходило до его сознания. Он начал опасаться, что тот вообще впадет в забытье, а другой возможности говорить с ним уже не представится.
Ничего из того, что говорил Майкл, не удивляло судью — ему было безразлично, что Алан выплатил несколько тысяч долларов Магнусу сразу после того, как тот произвел вскрытие тел Тино Охьеды и Кэсси Эпштейн.