— Я согласен, — выдохнул Артур. — Где я должен встретиться с ним?
— В Женеве. Вылетайте сегодня. Вам поможет Велимир Обрадович, через которого мы координируем наши планы с Генеральным секретарём Интерпола Джеймсом Гольдманом. Сумеете?
— Постараюсь, — Салмио искренне ответил на крепкое рукопожатие директора ФСБ.
Внезапно дверь кабинета без звонка и стука распахнулась. Вошёл, вернее, влетел, взмыленный офицер и, не обращая внимания на замерших Артура и Велимира, без полагающегося приветствия взволнованно заявил, почти выкрикивая каждую фразу:
— Леонид Максимилианович! Мощнейшая хакерская ДОС-атака со стороны США на сайты Минобороны и Генштаба! Невероятно, но, похоже, что след ведёт в американскую АНБ! Взрыв электромагнитной бомбы на Невском проспекте в Санкт-Петербурге, масса ДТП и возгораний в жилых домах, почти весь город обесточен. Ситуация критическая, Генштаб приказал привести в повышенную боевую готовность подводные ракетоносцы и ядерные средства наземного базирования, а также авиацию и войска ПВО. Президент с минуты на минуту должен созвониться с Вашингтоном.
Он резко замолчал, и несколько секунд висела в кабинете страшная тишина. Было предельно ясно — случилась катастрофа. Её боялись, в неё не верили и так мало сделали для её предотвращения. Начинало осуществляться то, о чём ещё весной предупреждал бывший сотрудник югославской госбезопасности, а ныне агент Интерпола Велимир Обрадович. То, о чём пытался докричаться в России до органов правопорядка и сам Артур Салмио. Борский побледнел. Затем, справившись с собой, глухо обратился к Артуру:
— Вот видите? Промедление смерти подобно. Отправляйтесь в Шереметьево, вы полетите на самолёте МЧС. Скорее!
Жизнь разворачивалась, словно на мистических полотнах Иеронима Босха: растерянные, в ожидании неминуемой катастрофы лица, неизбывный трагизм бытия. Обескураженный Артур, еле держась на ногах, в смятении вышел из кабинета в сопровождении мрачного и как всегда решительного Велимира.
Над Москвой, придавливая к земле и взвинчивая нервы, взревела сирена противовоздушной обороны.
Глава 45
Машина ФСБ вырвалась с Лубянской площади. Кратчайший путь на Шереметьево пролегал по Леншпрадскому шоссе через перекрытую со стороны Охотного Ряда Тверскую улицу. Пожилой шофёр, который привёз их из Домодедова в штаб-квартиру ФСБ, сказал, что вырулит на Тверскую через Большую Никитскую и Тверской бульвар. Через Театральный проезд машина быстро проследовала прямо на Моховую улицу, откуда открывалась широкая панорама Манежа и вырисовывались зубчатые стены Московского Кремля. Стояла ясная погода, едва начинало смеркаться. В окнах московских домов желтоватыми квадратами загорались первые робкие огни. Массы разнокалиберных машин после рабочего дня двигались в сторону спальных районов. И тут случилось невероятное.
Где-то над зданием Арсенала, ближе к Угловой Арсенальной башне, сверкнула режущая глаза голубоватая вспышка. Артур ощутил внезапное головокружение, похожее на то, что он испытал в момент взрыва электромагнитной бомбы в конце августа в Петрозаводске, когда они гуляли с Миланой по городу и проходили мимо петрозаводского железнодорожного вокзала. Мощная взрывная волна подбросила машину, но не опрокинула её. Загрохотало, и Артур, словно в бреду, увидел, как Угловая Арсенальная башня, известная в истории как Собакина, прославленная своей прочностью, зашаталась и опрокинулась, надломившись посередине. Над Арсеналом поднималось, колыхаясь в основании, грибообразное чёрное облако. Велимир, неестественно откинувшись назад, затих. Прикомандированный к ним из ФСБ шофёр потерял сознание и выпустил из заскорузлых пальцев руль. Вновь тряхнуло, и машину занесло, потащив юзом на обочину. Салмио ударился виском о боковое стекло, но призвав на помощь всю силу воли, подавил предательское помутнение в голове. Бросив взгляд на ревущую гудками автомобилей улицу, он понял, что случившееся тогда в Петрозаводске напоминает детский лепет по сравнению с разворачивающейся сейчас вокруг него катастрофой. Огромный город, словно внезапно поражённый страшным недугом организм, агонизируя, замер в чудовищном параличе. Чудом справившись с заевшим дверным замком, Артур вылез на придорожную, пожухлую от дыхания поздней осени траву. Моховая улица и Манеж были запружены лежащими и сидящими в разнообразных позах людьми. Повсюду — на проезжей части, у обочин и на газонах, в ближайшем парке и на Манежной площади в беспорядке трудились автомобили. Некоторые были перевёрнуты, и насыщенный выхлопными газами и пылью воздух резал визг карет скорой помощи. Велимир медленно открыл красные, с прожилками сосудов глаза.