Возможно, между ними сложились бы и романтические отношения – боец уже очень сильно скучал по более тесному общению с женским полом. Настолько, что даже стал рассказывать своей компаньонке, как хорошо в бойцовских школах учат делать расслабляющий массаж. Но Джае было не до этого. Хоть она старалась и не показывать – ей было очень страшно.
К концу третьей декады пребывания на Курусе, девушка стала мало спать и почти перестала есть. И от даже случайных прикосновений Тошио, ее всю передергивало. У Джаи всегда было хорошее воображение и теперь, она никак не могла отделаться от мысли, о том, что с ней могут сделать (и сделают) прилетевшие бандиты, когда поймут, что они с бойцом пытались заманить их в ловушку. С каждым днем девушка чувствовала, как из нее медленно уходит жизнь. Правду говорят: ожидание смерти – хуже смерти.
В то, что Тошио сможет их спасти – Джая поверить не могла. А вот в том, что контрабандисты порвут их в кровавые клочья, когда прилетят, у нее сомнений не было.
За четыре дня, до назначенного Тошио срока, компаньоны связались с теми, кто их сюда послал и уверили бандитов в том, что все в порядке. Сказали, что погубившее ученых и остальных людей устройство возможно, уже давно, само собой отключилось. Они тут сидят-сидят, а ничего не происходит. А субмарина, находиться далеко от берега, и подплыть к ней, и узнать, что там, возможности нет.
Всю ночь, перед прилетом «гостей», Джая провела без сна. И от ужаса, перед надвигающейся бедой ее сердце превратилось в кровавый, бешено пульсирующий мешок. Боец же спал, как убитый. Под утро минут за пятнадцать до прилета контрабандистов, парень проснулся, постучал в дверь рубки, зашел, и, дальше, повел себя очень странно. Он откатил на правой руке кожаную полоску цесты и внимательно посмотрел себе на запястье, как будто у него там было, что-то интересное. Так он делал, уже на протяжении трех дней и не разрешал посмотреть Джае, что там у него на руке.)Потом он виновато глянул на девушку, сказал, что-то вроде… «ты, только не сердись, сестренка…», и, схватив ее за шею, сильно нажал на ней какую-то точку.
Джая потеряла сознание и пришла в себя уже минут через тридцать-тридцать пять в активированной стазис-камере. Благодаря своим нанитам она быстро оправилась после непонятного нападения бойца и, благодаря ишану, открыла камеру изнутри. Посмотрела на таймер – Тошио установил его на 3 дня? Да что он такое вытворяет?!
Они по-прежнему были на планете. В самом корабле никого не было. А вот снаружи доносились страшные крики и грубая брань на всех секторальных диалектах.
***
Воин в черном, передвигался с нечеловеческой скоростью и легкостью. Казалось, что гравитация на него почти не действует. Его меч-катана трансформировался в копье, в два меча, еще в какое-то оружие – изогнутый нож, к которому с помощью цепи был прикреплен ударный груз, боевой веер, потом опять в катану. Все выглядело так, как будто он просто играет с нападавшими, попутно проверяя работу своего чудо-оружия. У Джаи с детства бывали странные видения, (она к ним уже привыкла) и сейчас ей, на мгновение, вместо воина, привиделась черная бабочка, которая грациозно перепархивала с одного окровавленного цветка на другой.
С лодки по берегу методично бил желтый свет – питамбар, забирая тех, кого не убил воин, и кто близко подошел к воде. Наконец, он остался один на один с младшим братом главаря бандитов. Весь в крови – своей и чужой, парнишка плакал и умолял воина его не убивать, и не заставлять идти к воде. Но «черный ангел» не обращал на его мольбы никакого внимания. Наконец, желтая световая волна забрала и последнего охотника за сокровищами Курусы.
Восходящее над морем бледно-синее солнце осветило стройный силуэт неподвижного воина с мечом, стоявшего на спиральной раковине огромного окаменевшего аммонита. Девушка медленно подошла к нему со спины, хотя это конечно было и не очень умно – осколки раковин, под ее ногами хрустели как сумасшедшие, но непонятная сила несла Джаю к этому опасному человеку. Воин быстро развернулся, и отточенное лезвие катаны, оказалось у самого ее горла.
– Джотсана? – удивлено спросил мужчина, глядя ей в глаза. И почти сразу понял, что ошибся. Он опустил оружие. Его дыхание было абсолютно ровным, как будто бы он только, что ни с кем и не сражался.
– Ты кто? – в его глазах был всплеск высокомерного разочарования. – Как зовут?