— Твоя покойная матушка, царство ей небесное, была женщиной необыкновенной. А я не твой отец, как судачит челядь! Но я даю тебе отпускную бумагу, и уходи на все четыре стороны из имения.
Артемьев вложил в руки потрясенного Архипа, видимо, заранее заготовленный документ.
— Береги его как зеницу ока, — пояснил граф и указал на дверь. — Чтобы уже до вечера ноги твоей в усадьбе не было!
Словно пригвожденный к полу, оглушенный невероятной новостью, юноша бестолково пялился на листок в своих руках, не зная, что с ним делать. Привыкший к спокойной жизни в имении, он и понятия не имел, как распорядиться свалившейся вдруг на голову свободой. Свое чудесное освобождение из рабства он воспринимал как изгнание в чуждый мир, о котором никогда и не грезил.
— Ну, что стоишь пнем? — улыбнулся, поняв его состояние, барин.
— Дык, идти–то куда мне? — прошептал Архип.
— Пока уходи подальше с моей земли, а там разберешься.
Барин вложил в руку обескураженного юноши несколько серебряных и медных монет.
— На первое время тебе хватит, — сказал он. — А потом учись зарабатывать и кормить себя сам, свободный человек!
— Барин, не гони…
Архип снова грохнулся на колени, но был остановлен рукой графа.
— Несмышленыш, — улыбнулся он. — Да о таком счастье мечтает каждый крепостной!
— Да куда ж я пойду–то? — едва не разревелся юноша. — Я ж…
— Ну вот что, — перебил его барин. — Твой отец, кажется, яицкий казак Ларион Санков. Этот «господин из степи» много лет назад гостил в моей усадьбе с моим братом Александром. Частенько я замечал его рядышком с твоей покойной матушкой. Он твой отец или нет, я не знаю. Отыщи–ка его в Яицке и сам обо всем и поспрашивай.
Целых пять лет Архип бродил по обширным просторам России. За это время он усовершенствовался в кузнечном деле и понял, какую великую милость оказал ему барин, подарив свободу. Добравшись до Яицка, Архип узнал, что казак Ларион Санков действительно проживал в этом славном городке, но много лет назад он не вернулся из похода… К его многочисленной родне Архип заходить не стал. Но судьба в очередной раз оказалась милостивой к нему. Проходя Оренбург, он ненадолго задержался с целью подзаработать денег для продолжения пути.
Однажды, сидя в кабаке, кузнец с жадностью поглощал постную похлебку, думая о том, в какую часть города податься, чтобы подыскать подходящую и хорошо оплачиваемую работу. За его спиной звякнул дверной колокольчик. Обернувшись, Архип увидел с десяток бородатых мужчин, которые крестясь, как в церкви, заходили в питейное заведение.
— Здоров будь, хозяин! — весело крикнул один из посетителей и бросил шапку на большой стол у входа.
— И вам здравия желаю, господа казаки! — приветливо ответил гостям хозяин, толстый лысый человек, очень похожий на большой пивной бочонок. — Вы прям седня явились как гром средь ясного неба!
— А мы, сакмарские, эдакие, — рассмеялись казаки, рассаживаясь за столиками. — За что нас нехристи–кочевники зараз и пужаются!
— Эх, знаете, господа казаки, — засмеялся, прищуриваясь, хозяин, — сегодня угощение и выпивка за счет заведения. У моего сына Ганса день рождения!
— Тогда запирай двери, гулять будем! — загоготали дружно мужики.
— Как вам будет угодно, — ответил довольный хозяин. — Я велю никого седня не пускать, даже самого святого Петра.
Толстяк заковылял к двери. А казаки тем временем заметили одиноко сидящего Архипа, и один из них крикнул:
— А ты кто таков будешь, божий человек? Ежели хошь, то к нам двигай.
Началась пирушка. Рассмотрев Архипа, казаки начали переглядываться.
— Не смущайтесь, господа казаки, — сказал громко хозяин, неверно истолковав волнение своих гостей. — Пейте, ешьте вволю за здоровье моего Ганса!
Тем временем над столом послышались восклицания казаков:
— Во дела! Ну, вылитый, надо ж…
Хозяин дважды хлопнул в ладони, видимо, давая знак прислуге, и занял свободный стул за столом. А Архип услышал, как пялившийся на него представительного вида казак пробормотал сидевшему с ним рядом:
— Гордей, погляди. Та муха, что за наш стол уселась, дюже на Лариошку Санкова схожа?
— Ей–богу, атаман, — вытаращился на Архипа Гордей. — Ежели бы Лариошку сейчас прям с ним рядом усадить, а этому еще…
Перебив его, атаман Данила Донской обратился к столу:
— Гляньте–ка, казаки, на кого этот человек мурлом схож? Прямо вылитый Ларион Санков! Я бы зараз их спутал, ежели бы этому рабу Божьему бороду причыпыть!
Собственные слова заметно растрогали атамана. Он глубоко вздохнул и сказал: