Я толкнул коленом приоткрытые ворота, вошел и пнул пяткой, чтобы захлопнуть. Дверь тоже не была заперта. Я надавил на нее плечом, боком вошел в прихожую, поставил пакет на тумбочку и защелкнул щеколду.
Развернувшись в сторону холла, я увидел лицо Ефимова, летящий в мою сторону кулак, почувствовал сильнейший удар в нос, который откинул меня на косяк. В глазах расплылось и потемнело, но сознания я не потерял. Попытавшись встать, я получил еще один такой же удар, который окончательно свалил меня на пол. Меня поволокли в зал, усадили на стул и защелкнули за спиной наручники. Голова гудела, глаза отказывались открываться, из носа на новую рубашку текла кровь. Ситуация с наручниками была до боли знакомой, совсем недавно мне пришлось испытывать точно такие же ощущения. Так и привыкнуть не долго.
Когда глаза все же удалось открыть, я увидел сидящего передо мной на корточках Ефимова, а чуть поодаль – его двоюродного брата. Как же его зовут? Кажется, Толик. В руках у него было двуствольное ружье. Ефимов смотрел на меня с ненавистью. Это был совсем другой человек, не тот Витек, которого я знал. Во-первых, он был без очков, наверное, в линзах, потому что совсем не щурился, во-вторых, на его лице сейчас напрягались совсем другие мышцы, эти мышцы отвечали за гримасы агрессии и предназначались для того, чтобы напугать противника. Нормальные люди этими мышцами никогда не пользуются. И, в-третьих, взгляд его был полон злобы, как у психически больного человека. Я окинул взором комнату и увидел Галю. Она тоже сидела на стуле, но в отличие от меня, была к нему привязана. По щекам ее текли слезы, а в глазах застыл ужас.
– Ну, пришел в себя? – спросил Ефимов и приподнял указательным пальцем мою голову за подбородок. На руках у него были надеты тонкие резиновые перчатки, так же как и у его двоюродного брата, на ногах у обоих – новенькие кеды.
– Я только что тебя вычислил, – сообщил я.
– Поэтому мы здесь. Мы пришли, чтобы тебя убить, – сказал Виктор. – И твою подружку теперь придется тоже.
– За что?
– За то, что ты видел, как этот идиот убивал Угланова, – указал он рукой в сторону Толика.
– Я не идиот, – сказал Толик.
– Он – прапорщик, – уточнил Ефимов. – Бывший.
– Я ничего не видел, – возразил я, пытаясь сосредоточить свой взгляд. В глазах новогодней метелью кружили серебристые искорки.
– Нелька сказала, что видел, – нахмурился Виктор.
– Я бы никогда его не узнал. Я видел только спину, и то всего одну секунду.
– Хорошо, пусть, ты его не видел, но машину его ты не мог забыть!
– Светлых девяток полным-полно. А на номера я не смотрел, да и не увидел бы, было слишком темно.
– При чем здесь номера?! – заорал Ефимов и опять что есть силы врезал мне по носу. – При чем здесь номера, пидор! Не прикидывайся идиотом.
Я чуть не упал со стула. До меня только сейчас дошло, что дело обстоит очень серьезно, и эти ребята не шутят. Я наконец-то испугался и начал лихорадочно соображать о том, как мне выпутаться из этой ситуации. Во время удара я изогнулся, и мои скованные в наручники руки коснулись смартфона, торчащего из заднего кармана.
– Я не прикидываюсь, – сказал я. – О чем ты говоришь?
– Если ты видел его машину, то ты никогда ее не спутаешь ни с какой другой!
– Ничего особенного я не заметил.
– Не ври! – он опять саданул меня по переносице. – Как ты мог не заметить желтую машину с лиловой молнией через весь кузов на обеих дверях! Этот идиот купил ее у гонщиков в Тольятти.
– Я не идиот, – сказал Толик.
– Ты – конченый идиот, – заорал Ефимов. – Ты поехал на дело на разукрашенной машине и поставил ее прямо под фонарем.
– Я не идиот, – спокойно сказал Толик. – У меня нет другой машины.
– Ты мог бы поставить ее за квартал от офиса.
– Ага, и идти целый квартал с ружьем на плече, как часовой.
– Ружье можно разобрать, – орал Ефимов.
– А если бы что-то случилось, – резонно заметил Толик, – то мне пришлось бы бежать целый квартал. Я ведь внимательно осмотрел все вокруг, его москвич я тоже видел, он был пустой.
– Я нагнулся за веревочкой, – вставил я. – У меня тумблер перегорел.
Пока они ругались, я пытался вспомнить, как мне открыть рабочий стол и как он выглядит. Чтобы набрать номер полковника, мне нужно нажать на его фотографию, только вот где она расположена? Я немного вытянул телефон из кармана и указательным пальцем правой руки водил по кнопкам, силясь их представить, при этом я должен был говорить.
– Не ругайтесь, – сказал я. – Я дальтоник, не вижу синий цвет, поэтому и не разглядел вашу полосу. Виктор, ты забыл, что Игореха всегда меня называл дальтоником?
– При чем здесь синий? – опять заорал Ефимов. – Я же сказал: полоса – лиловая!
– Это из школьной программы, – объяснял я, а сам водил пальцами по телефону. – Желтый цвет получается, когда смешивают зеленый и красный, а лиловый – когда красный и голубой. В свою очередь голубой получается от смешивания зеленого и синего, а синий я не вижу! Остаются опять зеленый и красный, а это – желтый! Ваша лиловая полоса кажется мне желтой, а желтый на желтом хрен увидишь, особенно в потемках. У меня и так одна желтизна, да зелень перед глазами. Так что, ни шиша я не видел, кроме его спины и марки машины. Ни какой я не свидетель.
– Ты мне голову не морочь, – немного спокойнее произнес Ефимов. – Хотя теперь уже поздно, все равно нам придется вас убить.