В открытую над ним не смеются. Напротив, выказывают всяческое уважение. Полагаю, сие показное уважение штабных связано с отношением Николая Николаевича, который всячески привечает Ковшиха. Командующий будто выжидает чего-то: знака свыше, стечения обстоятельств? В сложном механизме военных действий такая деталь, как Адам Ковших, вполне может пригодиться. Пока же Ковших принял на себя своеобразную и незавидную роль "придворного шута" при штабе Юденича. Я не верю в Бога, но верю в интуицию Николая Николаевича и уверен: Ковших ещё покажет себя. Ты же знаешь, у нас и встречают и провожают по одёжке. Но это в мирное время. А на войне иные правила. Понимаешь, тут всё по-настоящему и сразу видно кто каков. Причина: близость смерти, которая может настигнуть тебя в любую минуту. Шальная пуля, осколок шрапнели, лютый мороз, наконец. Действительно, убыль замёрзшими насмерть и обмороженными чудовищная в обоих противостоящих армиях. В настоящее время смерть от переохлаждения более вероятна, чем геройская гибель в бою. Ковшиха это категорически не устраивает, и потому он одет в тёплую шубу, гамаши и валенки.
Да, Ковших смешон. И не просто смешон. Он не боится, не стесняется казаться смешным. Это свойство его натуры является одним из проявлений воистину фантастической отваги.
Я не случайно уделил так много внимания Дамке. В своих поисках возможности для подвига он наконец добрался и до меня. Действительно, он буквально рыл, как крот, доказывая Николаю Николаевичу свою пригодность для подвига, ссылался на газетные статьи, в которых упоминался некий Леонид Однодворов. Николай Николаевич поначалу отнекивался, ссылаясь в свою очередь на то, что Леонида Однодворова не знает. Но мы-то с тобой знаем, кто таков Леонид Однодворов. А пуще того, мы с тобой знаем, сколь хорошо этот Леонид Однодворов умеет добиваться своего.
И Николай Николаевич, и я пытались объяснить Дамке, дескать, эпатажные выходки купчика — это одно, а полёты в боевой обстановке и боевая работа — это совсем другое. Всё напрасно! Не мытьём, так катаньем Дамка напросился летать со мной на одном из двух, приобретённых им же самим для Российской армии "ньюпорах".
Вкратце о "ньюпорах": это два несколько разных аэроплана. Первый, устаревшей модели, использовался ещё до войны в гражданских целях. Именно на этом аппарате мы с Ковшихом в 1914 году пытались установить мировой рекорд. Ты знаешь, чем это кончилось. Второй аппарат усовершенствованный, одноместный. Его используют как истребитель.
Подробнее о наших "ньюпорах" расскажу в следующем письме. Сейчас вестовой доставил мне из штаба новое задание. Итак, твой "Эльф" летит на разведку вражеской позиции на горе Девебойну".
Третье письмо поручика Мейера к его невесте Ленни Фишер из города Гродно. Писано в деревне Караурган в период между 15 и 29 декабря 1915 года:
"Здравия желаю, дорогая моя Еленушка!
Лена, Леночка, Аленка, Элен — и всё это ты. Как много имён для тебя можно найти в русском языке! Здесь, на войне, в воздухе и на земле я ощущаю себя совсем-совсем русским. Немецкий почти совсем забыл за ненадобностью.
А тебе напишу на русском языке о моём аппарате, как и обещал.
Мой "Ньюпор-10" — детище Деляжа.
Перед войной Деляж проектировал спортивные самолеты. Ты помнишь: на одном из таких двухместных аппаратов мы с Ковшихом налетали не одну сотню часов. Тогда я его до пилотирования не допускал, но под Эрзерумом в боевой обстановке всё обернулось несколько иначе. Рассказ об этом будет ниже.
В 1915 году Деляж приспособил один из своих самолетов на роль истребителя, превратив двухместную модель в одноместную. Самолет Деляжа представляет собой так называемый полутораплан. Верхнее крыло имеет нормальную ширину и находится над фюзеляжем. Под фюзеляжем находится нижнее крыло, которое при том же размахе значительно уже верхнего. Между собой крылья соединяются распорками в форме буквы V. Такая схема обеспечивает благоприятную аэродинамику, а кроме того, пилот имеет хороший обзор вперед и вниз. Поэтому "Ньюпор-10" хорошо подходит на роль разведчика и истребителя. Аэроплан не имеет синхронизатора, поэтому пулемёт "Льюис" расположен на станке на верхнем крыле. Таким образом пули не попадают в винт аэроплана. Поскольку дотянуться до установленного высоко пулемета летчик не может, спуск осуществляется с помощью гибкого тросика Боудена. Такое расположение пулёмета очень неудобно. Диск вмещает только 96 патронов. В ходе боя приходится неоднократно отстегивать ремни, вставать в кабине и, удерживая ручку ногами, перезаряжать пулемёт. Это очень непростая манипуляция — сродни цирковой эквилибристике. Только в цирке у гимнастов на трапеции есть хоть какая-то страховка, а пилот в момент перезарядки беззащитен и рискует выпасть из кабины. Кроме того, пулёмет не отличается высокой надёжностью — на холодном воздухе замерзает замок. Прицеливание тоже непростая задача. Наведение осуществляется на глаз по следам трассирующих пуль. Это ведёт к перерасходу боеприпасов, что требует частой смены пулемётных дисков. Но я ловко наладился стрелять из пулемёта. Сев противнику на хвост, я встаю в кабине в полный рост и прицеливаюсь традиционно через мушку и целик.