В целом картина нашего победного въезда в Эрзе-рум напоминает мне карикатуру из английской "The Times". Я посмеиваюсь. Масловского злит моя ирония, что и понятно — слишком велики наши потери. К тому же этот штабной шпак всерьёз боится коня подъесаула Зимина.
Лебедев сидит на переднем сиденье рядом с Мейером. Приятно видеть этого всегда самоуверенного ферзя смущённым. Рёв автомобильного двигателя, и тряска, и экзотический вид обывателей на улицах незнакомого города — всё кажется ему не только странным, но, возможно, и пугающим.
— Тоже мне стратегический пункт! — бормочет он. — Даже железной дороги тут нет. Даже речки какой-нибудь с пароходами. А турок-то сколько! Господи Иисусе! Кругом буквально одни турки!
Лебедев бормочет, самым недвусмысленным образом выражая своё недовольство объектом наших притязаний. Мейер резко выворачивает руль, и наш автомобиль, выполнив очередной чудовищный вираж, юзом выскакивает на небольшую площадь перед мечетью.
Пилот жмёт на педаль. Тормоза визжат. Нас с Масловским бросает вперёд. Женя взрывается:
— Осторожней, поручик! Не мешки с мукой везёте!
Лебедев, ухватившись обеими руками за торпеду, таращится на огромное серого камня здание с иглой минарета над покатой крышей. Он морщит нос, крестится, сплёвывает, но пока помалкивает, принимая во внимание моё присутствие и уважая моё неприятие любых проявлений ксенофобии.
— Законченная в 1179 году Улу-джами Большой мечетью была прозвана буквально, а официально называлась мечетью Атабека. Громоздкая снаружи, она впечатляет внутри — по сути это и не здание, а огромный (50 на 50 метров) крытый двор, тёмный каменный лес со стволами пилонов, мхом мягких ковров и кронами куполов над головой, — проговорил Масловский.
— С Большой мечетью соседствует медресе Чифте-Мнерли, — подхватил Мейер. — Двухминаретным так же прозванное буквально, а официально называвшееся Хатуния. Иначе говоря — медресе царевны: его построила в 1253–1291 годах Худавенд-хатун, дочь румского султана Кей-Кубада, восстанавливая Эрзерум после разрушения в 1242 году монгольским военачальником Байджу. Двухминаретное медресе несколько меньше Большой мечети — и всё равно крупнейшее в Восточной Анатолии. Посмотрите вон на тот терракотовый конический купол. Это мечеть медресе, которая стоит как бы за пределами его основного двора и впечатляет своей совершенно мавзолейной архитектурой. Далее за медресе мы действительно видим мавзолеи старого кладбища. Николай Николаевич, посмотрите на те три купола. Кладбище Уч-Кумбетлер считается некрополем Салтукидов, хотя на самом деле таковой покоится лишь под одним из трёх куполов — самый красивый на кладбище мавзолей с характерной "пиксельной" кладкой был построен в 1168 году для эмира Салтука, то ли сына, то ли внука Абуль-Касима. Под острыми куполами — правители совсем иной эпохи: Байджу-нойона. Румский султанат в союзе с Румской империей сумели отогнать, но войну за Закавказье он только начинал, а монголы в ту эпоху не проигрывали войн! Чингисханов внук Хулагу покорил Переднюю Азию и Ближний Восток и провозгласил в 1256 году свою собственную империю со столицей в Тебризе. Хубилай из далёкого Каракорума, решив, что Хулагу обосновался слишком далеко, чтобы воевать с ним, дал брату титул ильхана, по которому Хулагидская империя вошла в историю как Ильханат. Эрзерум в 1295 году стал её провинцией, а стало быть, в этих мавзолеях XIV века покоятся его наместники.