«Внимание, всем заинтересованным сторонам явиться…Баренцево море, архипелаг… трое или меньше… абрикос… покрытие… обрыв… текстолит… Повторяю!.. чернение серебра… Обратите внимание на… касситерит… согласование сторон… маловероятно развитие вопроса по сценарию… до десяти сантиметров в сутки… длины фалов привести… эффект домино…» – и так далее, всего, как я и сказал, запомнить было невозможно. Но интересно другое. Через какое-то время, я вдруг понял, что сплю, но при этом не могу проснуться! Я называю это сном лишь потому, что других аналогий у меня нет. Возможно, это было какое-то иное состояние сознания. В отличие от сна, тут все действие протекало как-то более плавно, но при этом предметы и люди выглядели четче и контрастнее, что ли… кроме того, не было такой характерной для сна фрагментарности. И еще, например, я спокойно мог видеть свои руки и ноги, я бросал камни и запросто попадал в разные цели. Кажется, даже окно где-то разбил. Однако когда я пытался проснуться, я чувствовал странное неудобство, будто пытался бежать со скованными за спиной руками.
В конце концов, я почему-то прекратил свои попытки проснуться. Не то, чтобы я что-то решил или же смирился… Нет, это было что-то другое, что-то похожее на увлеченность сюжетом, когда чувствуешь себя частью действия, происходящего на экране. А при этом попытки проснуться были скорее схожи с тем, когда себя уговариваешь, дескать, действие фильма – это только игра, а герои – никакие не герои, а всего лишь актеры. А затем что-то произошло. Я не помню, что именно. Помню только, что я свалился с кресла, и через какое-то время, вроде бы надо мною склонился Джефф и Арон, и последний лупил меня наотмашь по щекам, а Джефф все приговаривал, что надо бы принести воды.
Когда я открыл глаза, Арон вытаращился и спросил:
– Ты живой?
– Нет, блин… – огрызнулся я, – Дохлее фараоновой мумии.
– Что с тобой было?
– Не знаю… сначала что-то странное с музыкой в наушниках, а потом меня будто вырубило… сам не знаю, что именно.
– С музыкой? – удивился Джефф, – А что с ней не так?
– Я дослушивал уже Pink Floyd, когда вдруг какой-то шум, и слова разрозненные пошли, типа: «Текстолит, зимовье, Кандагар…» не помню всего.
– Интересно. Давай-ка глянем!
Он уселся за мой стол.
– Так… – он открыл проигрыватель, который все еще висел на экране. – Ты «Animals» слушал?
– Нет, «The dark side of the moon»
– Странно… а тут «Animals» почему-то. А на какой композиции слова пошли, помнишь?
– Да, почти сразу, как “Us and them” началось.
– Понял, понял… – он стал щелкать мышкой, – Ага, вот…
Он стал слушать, прикрыв глаза. Через минуту он снял наушники:
– Нет там ничего. Музыка и все… Ты уверен, что все это слышал? – спросил он.
– Да, слышал, – твердо ответил я, – но если меня кто-то накачал ЛСД, то галлюцинации могут быть практически неотличимы от реальности. Так что ручаться я не могу.
– Кому бы это понадобилось накачивать тебя? – огрызнулся Джефф.– Тоже мне – шишка великая!
– Не знаю, – ответил я, – Значит, тогда – и вправду слышал.
– Ладно, давайте работать.– Джефф махнул рукой и отправился к себе. Затем он обернулся и сказал:
– Я сообщу куратору, пусть тебя потом к доктору сводит. Так надо.
Я ничего не ответил, и снова сел за стол. Меня немного трясло, но одновременно было любопытно, что все-таки это было? Я не торопясь надел наушники, и запустил на сей раз «Animals». Все было нормально, но где-то почти сразу как началась композиция «Pigs», я услышал скрип, словно бы открывали дверь, а затем я снова услышал четкий голос:
– Еще раз про слова в наушниках вякнешь кому-то – ребра переломаю!
А затем, сквозь музыку стал пробиваться белый шум. Минуты через две или меньше, белый шум стал стихать, и снова, словно водяные знаки, стали постепенно различаться слова:
– ..до трех всем собраться… двенадцатый горизонт… Эверест … затопление…свинг… Кассандра… энзимы…