С некоторым трудом, я влез в дыру и стал ползти. Однако уже через пару метров мне удалось встать во весь рост. Я обратил внимание, что кто-то еще задолго до меня, видимо, пробил в своде пещеры небольшое отверстие, а может быть, что оно как-то само собой образовалось. Во всяком случае, костры здесь жгли много и часто, судя по черному закопченному своду.
Я достал спички и разжег огонь. Стало как-то сразу тепло и даже уютно, хотя я так продрог, что еще совсем недавно казалось, что уже не согреюсь никогда. Ветер в пещеру не задувал, ее узкий проход был защищен кустарником, и потом, она довольно резко уходила вправо, а ветер к тому же, на счастье, дул с другой стороны. Скоро я совсем согрелся и даже расслабился. Красно-желтые пятна, пляшущие на стенах пещеры, казались тенями живших здесь в незапамятные времена, и давно забытых охотников.
Я стал расхаживать, исследуя все вокруг. Похоже, до меня тут явно недавно кто-то уже жил, хотя, было бы странно, если бы пещера была в прошлом необитаемой. Очень удобное и даже уютное место. Хорошо еще, что от старого хозяина осталось много дров. Завтра попробую и сам натаскать сюда побольше, может тоже кому-то пригодится, мало ли? В качестве кровати или же большого сидения, на земле лежало несколько досок, и поверх них был набросан довольно внушительный слой сена, травы и листьев. В общем, было вполне удобно. Я пошарил в рюкзаке и обнаружил там нож, фонарик, несколько шоколадных батончиков и двухлитровую флягу воды. Есть не хотелось, пить тоже, но я все же сделал глоток. Пить всегда лучше понемногу и регулярно.
Когда костер разгорелся, и стало светло, я увидел, что поодаль в стене пещеры выбита довольно глубокая ниша. Подойдя поближе, я осветил ее фонарем. Внутри по большей части валялся какой-то мусор: пластиковая бутылка, несколько гвоздей, а также тетрадка с оборванной наполовину обложкой. Очевидно, ее использовали как растопку. Более ничего полезного там как будто не было. Я вытащил тетрадку, с тем, чтобы завтра или, когда понадобится, тоже использовать ее для розжига. Вернувшись к костру и присев на лежанке, я снял сапоги и вытянул ноги к огню. Почувствовав в лодыжках тепло, я окончательно расслабился, и, прилегши на лежанку, открыл тетрадь где-то посередине. Там был какой-то текст, написанный хорошо заточенным карандашом и весьма аккуратным почерком, и потому читался очень легко. Довольно скоро стало очевидно, что это что-то вроде дневника. Мне стало любопытно, и я стал читать, вернувшись к самому началу. Первые страницы, похоже, были выдраны, но написанное и без того, казалось каким-то «заброшенным», словно хижина в пустыне. Человек начал писать как-то внезапно, без особых вступлений, и, похоже, со временем охладел к этому занятию и затем также внезапно писать перестал. Впрочем, вот этот текст:
«Я не знаю, сколько дней тут нахожусь. Мне было так плохо, что следить за календарем в голову не приходило. Я, признаться, уже давно не попадал в такой переплет, и, как всегда, причиной сегодняшней печали является вчерашнее незнание. Странно, но царь Соломон в «Экклезиасте» говорил, что знание лишь множит печаль, однако, как видно, и незнание ее нисколько не уменьшает. Впрочем, слава богу, все закончилось. К. жива и относительно здорова, я тоже более-менее, хотя, признаться, были моменты, когда я думал, что уже не выберусь.
Я брел, куда глаза глядят когда, наконец, вышел на эту пещеру. Хорошо, что мне не мешали, и я мог полностью уйти в свое одиночество и скитания разума с тем, чтобы сравнявшись с землей, излить в нее всю накопившуюся боль. Временами мне было так страшно, что и не передать. В «путешествия» меня мир не пускал – сплошная стена, хоть вой хоть кричи… Я сидел в молитве часами и не чувствовал в душе никакого отзвука! Ни малейшего. Я уходил в себя настолько глубоко, что временами не замечал, что начался дождь или же, что спустилась ночь.
А однажды я забрел в эти горы. Я просто шел себе и шел, тяжело поднимая ноги, и даже не думая о том, как выберусь. В конце концов, я оказался в этой пещере, окруженной темным влажным лесом. Собственно, это была даже и не пещера, а скорее – грот. Метров через пятьдесят проход заканчивается. Таким образом, этот грот стал моим жилищем, где можно просто лежать, свернувшись. Так я прожил здесь, словно зверь, довольно долгое время, по целым дням не вставая с охапки листьев и травы, и съедая лишь немного хлеба с джемом. Боль постепенно начала проходить, и я понемногу начал есть: у меня были с собой какие-то консервы, сухари… Кажется, я все это украл в каком-то магазине. Вспомнить бы, где именно, я бы непременно вернул деньги. А потом вновь что–то случилось – какое-то помрачение – и тогда я не выдержал, и слезы хлынули из меня, будто что-то прорвалось. Я совсем не стыдился себя, я чувствовал, что происходит что-то правильное, и в тот момент я понял, что я здесь не один…