Затем дверь закрылась, и шкаф встал на свое место, снова скрыв сейф. Теперь оставался только один вопрос: как отыскать внутри среди всего этого «хлама» нужную мне бумагу. Чем вообще этот документ отличается от прочих? Знать это было очень важно. Раньше, я не достаточно детально концентрировался на внешнем виде предмета, и потому они, скорее всего, перемещались ко мне из других реальностей, как, например, тот бульдозер. Очевидно мир, выбирал те экземпляры, что были наиболее близки по своему виду, и которые одновременно было бы проще переносить с точки зрения затрат энергии. Сейчас же я должен был впервые переместить предмет из настоящей реальности, сюда же – в настоящую, что, оказывается и есть самое сложное. Наверное, здесь такая же разница в усилиях, как если нарисовать воображаемое лицо или же реальное, добиваясь портретного сходства.
В общем, я пока не знаю, что делать, но мне кажется, что раз уж все так закрутилось, то решение придет и довольно скоро. Ну, во-первых… раз уж этот документ такой важный и дорогой, то он должен находиться в папке или же в тубусе, если он, скажем, больше по размеру, чем обычный писчий лист. Что еще… Наверное, печать на нем должна быть какая-то особенная. Из какой-нибудь красной мастики или же сургуча. Наверное, там еще шрифт какой-нибудь необыкновенный, как бывает на дипломах у врачей или дантистов. Врачи почему-то страшно любят развешивать по стенам свои дипломы, будто подтверждая, что они действительно умеют лечить, и кабинет этот открыт не просто как мимолетный каприз.
Так, не отвлекаться! Да, так вот, шрифт… Что-нибудь эдакое, готическое… Бумага, вероятно, особенная, с водяными знаками или же под старину, похожая на пергамент… Стоп, стоп! Так со знаками бумага или же на пергамент похожа?.. Бог его знает…Может, я вообще тут все понапридумал сверх всякой меры, а это, на самом деле – обычная форма, какие пачками в офисе лежат. Что же делать… Может, еще раз «поговорить» с Реей? Что еще остается?
Я лег и закрыл глаза. Как-то само собой начал говорить, что, мол, хоть бы пришел кто-нибудь, кто знает дорогу к Рее или, пусть даже к кому-то другому – неважно кому, я выслушаю и буду благодарен за любой совет. Минут через пять я словно бы заснул, но это не был обычный сон. Я, например, слышал, что где-то там, за пределами пещеры поднялся сильный ветер… я даже мысленно кого-то поблагодарил за то, что не двинулся в путь, а остался тут… А потом появилась довольно странная на вид птица, размером и видом с аиста или цаплю, но с разноцветным оперением и желтым хохолком на голове. Она не сказала, ничего, но взмахнула крыльями и взмыла в воздух. Я был подхвачен ветром от ее крыльев, словно пушинка, и затем, несмотря на то, что я ни за что не держался, все время летел за этой птицей метрах в пяти позади. Мне показалось, что длилось это долго. Хотя, это слово не очень подходит для описания того мира. Но, внутри меня появилась такая характерная усталость, которая была бы похожа на ту, как если бы я в нашем мире летел на самолете или же ехал в автобусе не менее часа. Иногда я видел внизу обширные леса и горы. Снега при этом почему-то нигде не было. Наконец, мы оказались в каком-то странном малоприятном месте. Кругом были безжизненные скалы черного и темно коричневого цвета. Вокруг не было ни травинки. А под ногами хрустел черный базальт. Наконец, птица медленно приземлилась, и, распрямив длинные лапы, не торопясь зашагала по едва различимой тропе. Так мы прошли метров пятьсот… И снова неточность. В том мире совсем другая метрика, как пространства, так и времени. То есть было бы точнее сказать: «я прошел бы в нашем обычном мире метров пятьсот, если бы сделал то же самое, как там количество шагов».
Затем птица свернула за большой камень. Я заторопился следом. За камнем оказалась высокая, метров десять черная стела, высеченная, видимо из цельного обсидиана. На стеле было изображено в профиль какое-то божество не то египетское, не то еще более древнее. Как только мы достигли стелы, журавль – я потом вспомнил, что это был именно журавль – словно бы исчез и я остался один. Я стал вертеть головой, не зная, как быть дальше, как вдруг раздался какой-то странный гул. Он, то нарастал, но почти исчезал, а потом сквозь него явно послышался голос: