— Эй, на судне! — крикнул он. — Где мистер Уильямс?
— Погиб, сэр! — ответил я.
— Немедленно доложите мне! — сказал он. — Я пришлю шлюпку.
Через десять минут я был на борту «Фиандры», окруженный кольцом любопытных лиц. Сэмми, Норрис и Кейт задавали вопросы, но меня тут же потащили на квартердек. По пути Перси потерял сознание, и его унесли к хирургу, так что я смог изложить свое дело капитану наедине. Что еще лучше, я убедил его принять меня в своей каюте, а не на открытой палубе на всеобщее обозрение.
— Флетчер! — сказал он, улыбаясь. Кажется, он был чертовски рад меня видеть. — Что случилось?
— Мятеж! — ответил я, понизив голос, чтобы произнести это проклятое слово — то, о чем ни один капитан никогда не станет говорить в присутствии команды. Это подействовало.
— Что? — встревоженно спросил он, оглядывая палубу. — Немедленно вниз!
И я последовал за ним в большую каюту и доложил. Я слишком устал, чтобы хитрить, и у меня не было заготовленной байки, поэтому я рассказал ему правду. С Перси в качестве свидетеля я не видел причин этого не делать. Я рассказал ему всю историю с того момента, как меня завербовали, умолчав лишь о смерти боцмана Диксона с «Булфрога». Я говорил добрый час, и он слушал с сочувствием. Более того, к моему огромному облегчению и еще большему удивлению, я видел, что он с самого начала был на моей стороне. Он кивал в знак согласия всему, что я говорил, и хмурился, слыша о злодеяниях Уильямса, едва я успевал выговорить слова. Он мне верил!
Когда я закончил, он некоторое время молчал, затем покачал головой.
— Полагаю, Боун и остальные подтвердят ваш рассказ о том, что произошло на берегу в Портсмуте, когда на вас было совершено покушение? — спросил он.
— Да, сэр, — ответил я, — у Боуна до сих пор пуговица, которую он оторвал от сюртука Уильямса.
— И эта женщина, Бут, повторит свои обвинения в адрес мистера Уильямса?
— Да, сэр. Думаю, да.
— Хм, — сказал он. — Вы, возможно, не знаете, Флетчер, но определенные… кхм… слухи ходили о мистере Уильямсе уже не один год. У меня были сомнения, брать ли его на этот корабль.
Затем он надолго замолчал и уставился в пространство. Наконец, он откашлялся и заговорил.
— Флетчер! — сказал он. — Если бы вы пришли ко мне с такой историей неделю назад, я бы вам не поверил. Но с тех пор произошли две вещи. Во-первых, я обязан вам жизнью! В бою за «Таурус» вы встали между мной и французским штыком. — Туман рассеялся. Вот почему он был на моей стороне. А я и забыл — столько всего произошло с тех пор. Он тепло улыбнулся. — Из-за этого я ваш вечный должник. Во-вторых, дня через три я приведу эту эскадру в Портсмут, где, по моим ожиданиям, меня ждет самый теплый прием. Я брошу якорь на Спитхеде с двумя французскими призами, один из которых — корабль мощнее моего собственного, и у меня есть свидетельства, подтверждающие уничтожение второго мощного корабля. Я не позволю ничему помешать этому событию. Я не допущу, чтобы мой триумф был омрачен тасканием имен покойников по следственным комиссиям. И я не желаю враждовать с семьей Уильямса. Они не без влияния, и, если я их знаю, они будут драться как дьяволы. — Он сделал паузу, чтобы посмотреть, как я это восприму. — Я доверяю вам это, Флетчер, потому что у вас есть возможность поднять это дело, если вы захотите. А я не хочу, чтобы его поднимали. Вы понимаете?
— Так точно, сэр, — ответил я, гадая, к чему это ведет.
— Тогда у меня к вам есть предложение. И еще одно. Мое предложение таково: мистер Билли Мейсон вломился к запасам спиртного на борту «Бон Фам Иветт» и, будучи пьян, поднял мятеж. Мистер Уильямс пал в бою с мятежниками, а мистер Персиваль-Клайв, хоть и тяжело раненный, мужественно сплотил верных матросов и восстановил дисциплину. Все мятежники были убиты в бою, и мистер Персиваль-Клайв вывел корабль, чтобы присоединиться к моей эскадре. — Он пристально посмотрел на меня и постучал по подлокотнику кресла для убедительности. — Эта история вызовет наименьшие возможные волнения, поскольку она выставляет в выгодном свете всех, кто имеет значение. Что еще важнее, она будет с готовностью принята семьей Персиваля-Клайва, чье мнение важнее всего.
— А он ее примет, сэр? — спросил я.
Капитан вздохнул.
— В его интересах ее принять, — сказал он, — и в любом случае, его глупость настолько бездонна, что он верит всему, что ему говорят! Можете на меня положиться, я ему это изложу. Теперь что касается второго предложения. Я не могу отдать вам должное в этом деле, но все остальное, что я могу сделать для продвижения вашей карьеры, — ваше, только попросите. Например, я мог бы устроить ваше возвращение на этот корабль в качестве первоклассного джентльмена-волонтера… в чине мичмана.