— Слава богу! Слава богу! — выкрикнул кто-то в исступлении. — Хирург приехал! Это мистер Болтон!
Раздались жиденькие приветственные крики, и миссис Мэддокс умолкла, чтобы перевести дух.
— Пропустите! — скомандовал Болтон и, растолкав толпу, пробился к раненому. — Портер! — узнал он дворецкого мистера Койнвуда. — Кто это с тобой сделал?
В ответ послышались лишь стоны. Осмотрев несчастного, Болтон увидел, что Портер ранен в лицо и правое предплечье зарядом мелкой дроби. Должно быть, он инстинктивно вскинул руку, чтобы защитить глаза: предплечье, подбородок и лоб были усеяны дробинками, словно кекс изюмом. Раны обильно кровоточили, но опасными не казались.
— Всем отойти! — распорядился Болтон, беря дело в свои руки. — Стэнли! Оттесните их. Мне нужно немедленно извлечь дробь. А вы, миссис Мэддокс, живо принесите таз с чистой водой!
Вскоре он уже извлекал дробинки щипцами, и это привело Портера в чувство.
— Мистер Болтон! — проговорил тот слабым голосом. — Сэр! Поберегите свое искусство для того, кто нуждается в нем больше меня… Бедный мистер Александр, сэр, он ранен в самое сердце и истекает кровью!
— Что? — переспросил Болтон. Александр Койнвуд был старшим сыном хозяина. — Что произошло, любезный?
Портер понизил голос почти до шепота и поманил Болтона поближе.
— Ужасная ссора в библиотеке… между домашними!
Предчувствуя, что последует дальше, Болтон украдкой огляделся и увидел, что все вокруг превратились в слух.
— Сперва я, как и подобает хорошему слуге, не обращал внимания, сэр, — продолжал Портер. — Но потом… раздался выстрел! И тогда я был вынужден войти, сэр, не так ли? Что еще мне оставалось? — он застонал и от боли едва не лишился чувств.
— Продолжай, — поторопил его Болтон, и толпа любопытных подступила еще ближе.
— Сэр, — сказал он, — я вовек не расскажу всего, что там увидел… Пыткой из меня этого не вытянешь! Но когда я вошел в библиотеку, мой хозяин, которому я верой и правдой служил двадцать лет… он обругал меня, сэр, последними словами! Приказал убираться! А потом… когда я замешкался на пороге… он вскинул дробовик и… и… выстрелил в меня!
Судя по лицу Портера, он, даже имея наглядное доказательство в виде собственных ран, все еще не мог поверить в случившееся. Зато слушатели поверили ему безоговорочно — они толкали друг друга в бок и перешептывались, прикрыв рты ладонями.
— Мистер Болтон, — проговорил Портер, глядя на хирурга широко раскрытыми глазами, — я умру?
— Нет, — ответил Болтон. — Заряд уже терял силу, когда попал в вас. Мистер Койнвуд, должно быть, стоял довольно далеко… А теперь скажите! Кто еще с ним? Вы должны мне сказать.
Портер сосредоточенно нахмурился.
— Хозяйка, мистер Виктор и мистер Александр… О, сэр! Бедный мистер Александр умирает, пока мы тут мешкаем! Неужели вы не пойдете к нему?
— Пойду! — быстро решил Болтон. — Ваши раны не опасны.
Он схватил свои инструменты и собрался было идти, но Портер снова заговорил.
— Будьте осторожны, сэр! — проговорил тот, в тревоге кусая губы.
— Почему? — спросил Болтон.
— У хозяина его пистолеты, сэр…
— Что? — недоверчиво переспросил Болтон. — Он же не станет в меня стрелять… или станет?
— Хозяин сам не свой, сэр, — ответил Портер. — Но неужели вы не пойдете к нему? Вы, лечивший его от подагры последние пять лет? Вы, его доктор? Неужели вы не войдете и не спасете бедного мистера Александра?
Наступила тишина. Все присутствующие сгрудились вокруг, чтобы не пропустить ни слова из рассказа Портера. Болтон увидел кольцо лиц, обращенных к нему. В нем явно видели спасителя, и теперь все эти люди одобрительно кивали словам Портера. Мысли вихрем пронеслись в его голове. Пистолеты — это наверняка пара «вогдонов» со шнеллерами, сделанных на заказ, специально под руку Койнвуда. С двадцати шагов он мог выбить ими очко на игральной карте… Если уж он выстрелил в Портера, собственного дворецкого, то какие шансы у Болтона? К тому же заряд дроби — это одно, а пистолетная пуля — совсем другое. И вся длина библиотеки не спасет его от нее.
Однако на кону стояла репутация самого Болтона. Два десятка глаз следили за ним, а два десятка языков готовы были разнести весть о его поступках по всему свету. Под угрозой оказалось его положение в обществе. Что подумает весь Лонборо о хирурге, оказавшемся трусом? И конечно, твердил он себе, он боится за невинные жизни миссис Койнвуд и ее сыновей. В конце концов, именно мысль об опасности, грозившей миссис Койнвуд, заставила его решиться.