Вздохнув, он собрался с духом, подхватил свои инструменты и направился к библиотеке, а за ним хвостом потянулись слуги. Повсюду горели свечи, дождь и гром колотили в стены дома. Воистину, зловещий час, но он не шел ни в какое сравнение с той минутой, когда Болтон оказался перед дверью в библиотеку. Он был совершенно один; слуги, даже доблестный Стэнли, держались поодаль, от греха подальше. Из-за двери доносились громкие голоса, и, когда он потянулся к ручке, его вдруг охватило ужасное чувство, что он вот-вот упадет в обморок, как студент на своей первой операции, и выставит себя полным идиотом.
Но этого, к счастью, не случилось. Он взялся за ручку двери. В глубине души он молился, чтобы дверь была заперта, но она легко поддалась, и он заглянул внутрь. Две дамы стояли на коленях у тела стонущего юноши в темно-синем мундире и окровавленной рубашке. Огромная туша Койнвуда, багрового и потного, с длинным пистолетом в руке, опиралась на трость. Он свирепо уставился на Болтона.
— Прочь! — взревел он, и Болтона охватил леденящий ужас, когда Койнвуд вытянул руку, нацелив оружие ему в сердце. Для Болтона весь мир сжался до ужасной черной точки пистолетного дула. Но ремесло хирурга закаляет дух, и, хотя колени у него подкашивались, он не отступил.
— Ну-ну, мистер Койнвуд, — проговорил он, как мог спокойнее, — как вы сегодня поживаете?
Именно этими словами он всегда приветствовал Койнвуда как пациента, и хотя в эту ночь они звучали фальшиво, слова достигли цели. Пистолет опустился, и ярость Койнвуда сменилась горем.
— Посмотрите, что они со мной сделали! — сказал он, указывая на остальных. — Ни пенни они от меня не получат. Я так решил!
— Ублюдок! Сукин сын! — взвизгнула миссис Койнвуд, вскакивая на ноги. С ее губ посыпалась грязная брань. Болтон остолбенел. Как и любой мужчина в округе, он был пленен миссис Сарой Койнвуд с первой же минуты их встречи. Она была воплощенной фантазией: мужчины о ней грезили, женщины умирали от зависти. Она была королевой местного общества. Она устанавливала правила, а простые смертные следовали им как могли… Но сейчас она стояла с распущенными волосами, одетая лишь в тонкий шелковый халат! Когда она, крича и топая ногами, закружилась, полы халата распахнулись, и в свете свечей блеснуло ее обнаженное тело. Как ни был он потрясен, глаза Болтона полезли на лоб.
После этого и после чудесного избавления от смерти Болтон решил, что предел его потрясений исчерпан. Но он ошибался, ибо его ждало новое открытие, будто он наступил на садовые грабли и получил черенком промеж глаз. Юноша в мундире морского офицера был мастер Александр Койнвуд. Но дама, стоявшая рядом с ним на коленях, в изысканном платье, напудренная и нарумяненная, с белыми руками, которым позавидовала бы любая девушка… была не дамой вовсе, а его братом Виктором! Этот юный джентльмен льнул к Александру, как Джульетта к Ромео. Мистер Койнвуд увидел, как у Болтона отвисла челюсть.
— Да! — вымолвил тот в горе и злобе. — Мой сын! Мой Александр — грязный содомит! Как это возможно? Мой сын? Столько денег потрачено, чтобы вырастить из него джентльмена, и чем он мне платит? Играет в «спальные нарды» с родным братом! Сегодня я застал их за этим делом, здесь, в этой самой комнате, где мог увидеть любой слуга. А эта женщина, — он махнул пистолетом в сторону жены, — она присоединяется к их забавам, чтобы тешить свои грязные аппетиты с собственными сыновьями! — Он в муке повернулся к хирургу. — Господи Иисусе! — простонал он. — Ты можешь в это поверить, Болтон? С собственными детьми?
Затем его лицо исказилось, когда ярость взяла верх.
— Клянусь Богом, — вскричал он, — я убью их всех собственными руками!
— Лицемер! — закричала миссис Койнвуд и прижала сыновей к себе. Она поцеловала каждого в самые губы и снова повернулась к мужу. — Лицемер! Я тебя знаю! И никогда не прощу!
И она плюнула в него, как дикий зверь.
Койнвуд взревел в ответ и в гневе хлопнул себя по бедру. Но он забыл про пистолет, и тот рявкнул, опалив чулок и проделав дыру в башмаке. Болтон тут же понял, что это его шанс. Он бросился вперед, во весь голос зовя конюха.
— Стэнли! — крикнул он вошедшему верзиле. — Немедленно уведите мистера Виктора и заприте его там, где никто не найдет! И накиньте ему на голову свой сюртук. Никто не должен видеть его в таком виде!
Стэнли тут же повиновался, но Болтон видел, как в комнату заглядывают любопытные глаза, и понял, что дело безнадежно. Через несколько дней вся история будет известна всему Лонборо, если только не заставить слуг держать язык за зубами. Но это была уже проблема Койнвуда, а Болтону предстояло пару часов потрудиться.