— Джентльмены, — сказал Ричард Люси, — я предлагаю выпить за здоровье мистера Джейкоба Флетчера!
— Так точно, сэр! — ответил Пенденнис. — И да не будет потеряно ни секунды в нашем стремлении привести его к его состоянию!
Они осушили бокалы и пустили бутылку по кругу.
— Мистер Пенденнис, — сказал Эдвард Люси, — могу я спросить, насколько вы были осведомлены об этих делах до того, как мы вам написали?
Пенденнис нахмурился и тщательно обдумал свой ответ.
— Больше, чем я думал, сэр, — сказал он, — ибо то, что я знал, имело большее значение, чем я полагал. Мистер Флетчер был отдан мне в ученики преподобным доктором Вудсом, местным священником, ныне покойным, который был моим другом в течение двадцати лет. Я всегда считал его благодетелем Флетчера, но теперь я узнаю, что ему платил отец Флетчера, чтобы он воспитывал ребенка! — Пенденнис покачал головой и уставился в огонь. — Доктор Вудс много раз намекал, что Флетчер не тот, кем кажется, — сказал он, — и я всегда думал, он имеет в виду, что мальчик — незаконнорожденный отпрыск какого-то знатного рода.
— Не так уж вы и ошибались, сэр, — сказал Эдвард Люси.
— Но что насчет мачехи и сводных братьев? — спросил Пенденнис. — Леди Сара и ее сыновья?
— Выродки, сэр! — сказал Ричард Люси. — В Койнвуд-холле творятся такие вещи, о которых я не могу говорить. Из соображений приличия я умолчу.
— О? — с ожиданием произнес Пенденнис, ибо по его опыту любой, кто так говорил, вскоре делал прямо противоположное.
И действительно, после короткой паузы слова вырвались с губ Люси.
— Эта женщина — ведьма, — сказал он. — Наши деды сожгли бы ее на костре. У нее лицо ангела и душа гадюки. Говорю вам, сэр, делом всей моей жизни будет отнять у нее состояние Койнвудов! — Он подкрепил себя еще одним бокалом портвейна и продолжил. — Я бы отдал эти деньги самому дьяволу, лишь бы они ей не достались! Она ведет тайную жизнь, полную извращенных желаний, которые никто не может себе представить и мало кто поверит.
— В самом деле? — сказал Пенденнис, его интерес разгорелся еще сильнее. Он размышлял, как бы попросить более точного описания этих желаний, не показавшись при этом человеком с извращенными интересами.
Но Эдвард Люси сменил тему, прежде чем Пенденнис успел подобрать слова.
— Это Виктор и Александр взломали стол сэра Генри в Койнвуд-холле, — сказал он. — Они вынесли большую часть его содержимого, прежде чем мы туда добрались, и лишь по счастливой случайности мы нашли письмо, которое они пропустили. И оно дало нам ваше имя, мистер Пенденнис, и имя доктора Вудса, ибо мы не знали ни о вас, ни о нем. Мы знали, что Джейкоб Флетчер существует, но больше ничего.
— Джентльмены, — сказал Пенденнис, — это дело темное. Сэр Генри, очевидно, был весьма скрытен в том, что касалось Флетчера, и позаботился о том, чтобы ни один человек не знал всей истории. Мы можем лишь догадываться о его причинах, но в любом случае, мы трое должны привести молодого человека к его наследству, как того желал сэр Генри! — Он посмотрел на мистера Эдварда Люси. — Итак, сэр! — сказал он. — Завтра мы с вами отправляемся в Лондон, чтобы сразиться с Адмиралтейством лицом к лицу, чтобы вызволить Флетчера из их лап!
— А я останусь здесь, — сказал мистер Ричард Люси, — чтобы как можно скорее утвердить завещание и быть начеку на случай любых шагов, которые могут предпринять эта женщина и ее сыновья.
С бутылкой портвейна, уютно устроившейся внутри, и с теплым светом камина на лицах, трое друзей улыбнулись и пожали друг другу руки. Они были цивилизованными людьми, людьми солидными, привыкшими использовать Закон в своих интересах. Они были полностью уверены в успехе.
К несчастью, и в действительности, они не знали, в какую игру вступают, насколько смертельна эта игра, и насколько они уступают в классе своему противнику.
14
Вернувшись к конвою, мы оказались героями дня. Как-никак, мы потопили французский военный корабль, пусть и маленький, и наши офицеры отлично проводили время: спускали шлюпки, чтобы навестить друзей на других кораблях и за бокалом кларета вновь пережить каждую деталь нашего короткого боя. А слава о Сэмми Боуне разнеслась по всему флоту.
Так флот неуклонно катился на юго-запад; мы вышли из зоны досягаемости крейсеров с французских атлантических портов, погода потеплела, а «купцы» научились держать строй. Адмирал успокоился и больше не гонял нас туда-сюда с потоками сигналов. Это дало капитану Боллингтону еще больше времени для артиллерийских учений и для нового вида тренировок, призванных натренировать нас в обращении со стрелковым оружием.