Господи всемогущий, каким же я был дураком! На лице Баркера была мерзкая ухмылка, но даже тогда я не видел, что грядет, и вернулся в наш кубрик, как король каннибальских островов. Слух о моем поступке бежал впереди меня по нижней палубе, обрастая подробностями с каждым рассказом. К тому времени, как я добрался до нашего кубрика, Сэмми и остальные уже все знали.
— А вот и он! — сказал Сэмми, сияя от уха до уха.
— Здорово ты ему сказал! — добавил Норрис.
— Хе-хе-хе! — хихикнул Джонни Бэсфорд.
— Дал Мейсону от ворот поворот, да? — спросил Сэмми, и на моем безоблачном горизонте появилась первая тень.
— Нет, — сказал я, — это был Баркер.
Улыбка сошла с лица Сэмми, и он стал смертельно серьезен.
— Джейкоб, парень, ты ведь сказал это Мейсону, правда?
— Нет, это был Баркер.
— Христос! — сказал Сэмми. — Ты оскорбил Билли Мейсона перед всем кораблем. Разве ты не знаешь, что это одна из его забав — красть чужие котелки? И он всегда использует для этого Баркера. Так он добирается до тех, на кого ополчился.
— Сэмми! — сказал Норрис. — Вот он идет!
Мы посмотрели и увидели фигуру, идущую по палубе со стороны кормы. Он шел, как тигр, полный угрозы, и тишина следовала за ним, как волна. Вся палуба слышала каждое последующее слово. Он надвигался на нас, как рок, и остановился у нашего стола.
Вблизи он был еще страшнее, если такое вообще возможно. Его лицо состояло из одних костей. Тяжелая челюсть, тяжелые брови, блестящее лицо с вытаращенными глазами.
— Сидеть! — сказал он, и мы шестеро сели, как собаки.
Сэмми сделал все, что мог.
— Ну-ну, Билли! — сказал он, веселый как никогда. — Давай-ка мы с тобой это обсудим за стаканчиком рома. Норрис, принеси бутылку!
Сэмми протянул руку, чтобы дружески взять Мейсона за локоть. Хрясь! Ударив с яростной точностью, Мейсон со всей силы опустил костяшки пальцев на запястье Сэмми. Это было так внезапно, что Сэмми, который молча выдержал тридцать шесть ударов плетью, взвизгнул от боли. Мейсон усмехнулся.
— Заткнись ты, старый хрыч. Ты мне не нужен… мне нужен он! — Он ткнул в меня толстым пальцем. — Ты, Флетчер! Ты мне дашь три вещи, или я буду ссать на тебя каждый раз, как увижу. Первое: отдай мне мой ужин, сейчас же! — Он указал на котелок с рагу.
Я посмотрел на Сэмми в поисках совета, и он едва заметно кивнул. Я подвинул котелок к Мейсону.
— Хорошо! — сказал тот. — И второе: извинись, что пытался отнять его у моего приятеля.
Я снова посмотрел на Сэмми, и он кивнул.
— Прости, — тихо сказал я.
— Громче! — приказал он. — Скажи громко.
— Прости! — повторил я.
— Теперь третье, чтобы все здесь знали, кто вор, а кто нет: ты принесешь мне мой ужин и пойдешь за мной к моему кубрику, сзади.
Сделать это означало бы позор и унижение перед всем сообществом, в котором мне предстояло жить. Вся нижняя палуба замерла в напряженном молчании. Я посмотрел на Сэмми, и он опустил голову. На этот раз он ничем не мог помочь, и решение было только за мной.
— Нет, — сказал я, — я отдал тебе ужин и извинился. Разве этого не достаточно?
— Все или ничего, — сказал Мейсон.
— Нет, — повторил я. Я боялся его, но еще больше боялся того, что он требовал.
— Хорошо! — сказал он. — Тогда встретимся завтра на баке, и я тебя как следует отделаю, Флетчер. Мой приятель договорится с этим. — Он указал на Сэмми и осклабился, как череп. Затем он поднял котелок с рагу. — Можешь оставить себе это ниггерское дерьмо, — сказал он и перевернул котелок на наш стол, так что рагу выплеснулось и растеклось повсюду.
Затем он гордо удалился, оставив нас в позоре от того, как один человек подчинил себе шестерых.
— А ну, парни, — сказал Сэмми, — давайте уберем это, — и мы принялись за дело, неловко, как пьяные.
— Мы не можем пойти к мистеру Уильямсу? — отчаянно спросил я.
Сэмми усмехнулся.
— Клятые офицеры! Какое им дело? — Он кивнул в сторону кормы. — Они уже обо всем знают, делают ставки и рассказывают друг другу, какие у них на нижней палубе бойцовые псы. Тебе придется с ним драться, Джейкоб. — Затем он оглядел меня, и ему в голову пришла мысль. — А впрочем, почему бы и нет? Посмотри на себя, какой ты здоровый, чертяка, может, и победишь!
Сэмми всячески пытался меня подбодрить, но душа у меня была свинцовой. Я был очень молод, помните, и люди получше меня боялись Мейсона. Сам Сэмми рассказывал мне, что вскоре после вступления «Фиандры» в строй, один безумный ирландец, сильный как бык, по имени О'Мира, бросил вызов Мейсону, и тот основательно втоптал его в палубу, выбив один глаз и переломав все пальцы. После этого О'Миру списали со службы, и он уже никогда не был прежним.