— Грязное животное! — сказал Виктор и ударил Пенденниса по лицу.
— Как вы смеете, сэр! — взревел Пенденнис. — Разве вы не знаете, что я мировой судья и лорд-мэр Полмута? Я засужу вас за это!
— Так вы мировой судья, значит? — спросила леди Сара.
— Именно так, мэм! — ответил он.
— Тогда скажите мне вот что, мистер мировой судья. Каковы шансы на оправдание у человека, пойманного на месте преступления при изнасиловании семью свидетелями? — Она сделала паузу, чтобы дать Пенденнису подумать, и пока он стоял там в одной рубашке, с бриджами на другом конце комнаты, до него начала доходить вся опасность его положения. Леди Сара улыбнулась и продолжила. — И даже если какое-то чудо приведет к вашему оправданию, — сказала она, — что подумают добрые люди Полмута о своем лорд-мэре, если он предстанет перед судом за изнасилование? Подумайте об этом, мистер Пенденнис. Ваши соседи будут зачитывать друг другу подробности из газет, а вас будут изображать в карикатурах в каждой гравюрной лавке в стране. Может быть, у вас есть жена? Может быть, у вас есть дети? Что они подумают о своем папе?
Пенденнис повесил голову. Она его поймала. Никакое наказание, которое мог бы вынести закон, не могло бы истерзать его сильнее. Он вполне мог бы победить ее в суде, но никогда не смог бы спасти свою репутацию.
— Будьте вы прокляты, — произнес он тихим голосом.
— А! — сказала она. — Я замечаю перемену в настроении. — Она повернулась к своим головорезам. — Можете идти, — велела она, — но ждите снаружи.
И они, ухмыляясь друг другу, вышли.
— Итак, мистер Пенденнис, — продолжила она, — эти люди в моем полном подчинении. Они скажут то, что я им велю, или будут держать язык за зубами. И у вас все еще есть способ покинуть этот дом свободным человеком.
Надежда вспыхнула в груди Пенденниса. Он знал, что это повлечет за собой еще большее бесчестие, но ничего не мог с собой поделать. Ему достаточно было на мгновение представить, что скажет и сделает его жена, если эта история когда-нибудь выйдет наружу.
— Называйте! — сказал он.
— Все просто, — молвила она. — Все, что здесь произошло, можно забыть при определенных условиях… Вы прекратите все усилия от имени мистера Джейкоба Флетчера. Вы больше не будете донимать Адмиралтейство. Вы отзовете свою поддержку завещания моего мужа от 1775 года. Вы убедите Люси прекратить все их действия по этому делу, и вы расскажете мне все, что знаете.
Пенденнис заскрежетал зубами и сжал кулаки от гнева. Но он не видел выхода. Он посмотрел на леди Сару и ее сына Виктора, которые теперь вольготно развалились на том самом диване, где он был опозорен. Они улыбались ему с бездонным презрением. Внезапно его челюсть отвисла, когда одна тайна перестала быть тайной.
— Дьяволы! — вскричал он. — Вот как вы поступили с Эдвардом Люси!
— Как вы догадливы, мистер Пенденнис! — сказала леди Сара. — Вы совершенно правы, за исключением того, что в случае мистера Люси я позволила событиям затянуться немного дольше, ибо он оказался на удивление одаренным молодым человеком — в отличие от вашей ничтожной и жалкой особы!
Они весело рассмеялись, и Пенденнис содрогнулся от отвращения.
Но он был сломлен. Так же, как и молодой Люси, он выбыл из этой игры. Все, что он мог теперь сделать для Флетчера, — это написать Ричарду Люси, что он, Пенденнис, должен быть исключен из всех тайн и планов. Ибо все, что он знал, Койнвуды могли вырвать из него силой. Ричарду Люси придется продолжать в одиночку. Пенденнис находил некоторое утешение в том, что, по крайней мере, Люси будет предупрежден. По крайней мере, он будет точно знать, насколько опасным может быть их враг. И в этой оценке угрозы, исходящей от Койнвудов, как и во всех других аспектах своих с ними дел, Пенденнис был совершенно неправ.
21
«Фиандра» стояла на якоре так близко к берегу, что мы могли видеть всю кипучую жизнь большого морского порта. Дел было мало, а впереди — недели ремонта, и мир на берегу манил, как сирены, звавшие Одиссея. У некоторых, как у Норриса Полперро, были семьи, которых они не видели месяцами, и они только и говорили, что о надежде сойти с корабля. Поскольку капитан проводил так много времени на берегу, занимаясь своей политикой, ответственность за предотвращение массового дезертирства легла на первого лейтенанта, мистера Уильямса, который принял обычные меры предосторожности.
Как помощник боцмана, я и сам принимал в этом участие и, в свою очередь, сидел на веслах, медленно обходя корабль на дозорной шлюпке, полной морпехов. Их приказ был стрелять в любого, кто попытается бежать; и твердое обещание порки для всей шлюпки, если кто-то проскользнет мимо нас.