И вот я сделал свой первый ход.
— Почему бы не отпустить на берег хотя бы некоторых из нас? — спросил я боцмана. — Тех, кому можно доверять… Я бы не сбежал, вы это знаете, мистер Шоу, и за своих товарищей по столу я бы тоже поручился. Если бы вы предложили это мистеру Уильямсу, как христианский поступок, он мог бы согласиться. Это дало бы этим бедолагам хоть какую-то надежду, понимаете…
Это был интересный момент. Я был гусыней, несущей золотые яйца, и мистер Шоу не хотел меня терять. И он гадал, какую игру я веду. Он знал, что я умнее его. Он склонил голову набок и почесал щетинистый подбородок.
— Так зачем тебе на берег, а? — спросил он. — И зачем ты хочешь взять с собой этих?
Пришло время выложить мой козырь. Я понизил голос.
— Дело в том, мистер Шоу, я хочу перекинуться словечком с друзьями на берегу. Думаю, я мог бы найти нам покупателя на канат…
На его лице отразилось благоговение. «Фиандра» несла стосаженные пеньковые канаты в двенадцать дюймов окружностью и весом в тонну с четвертью каждый. Он и мечтать не мог о продаже такого массивного и громоздкого предмета, и в его воображении заблестели гинеи. Я видел, что он на крючке, но без паузы продолжил:
— Но мне нужны мои товарищи, понимаете, чтобы все выглядело как надо. Мистер Уильямс ведь не отпустит меня с корабля одного, правда?
Он счастливо улыбнулся и пошел к мистеру Уильямсу, который, как я и думал, оказался восприимчив к идее, исходящей от такой доверенной особы, как боцман. На следующее утро меня и моих товарищей по артели выстроили перед мистером Уильямсом на квартердеке. Новость о том, что кубрику Сэмми Боуна дают увольнительную, облетела весь корабль, и вся команда собралась, чтобы стать свидетелями этого события. И все это одобряли. Все надеялись, что следующая очередь будет за ними. Как прирожденный лидер, мистер Уильямс извлек из этого максимум пользы. Он сразу же выделил меня.
— Флетчер! — сказал он и посмотрел мне прямо в глаза. Я почувствовал себя неловко. — Я решил, что, если этот эксперимент увенчается успехом, все остальные артели получат свой шанс. Так что дай мне руку и свое обещание вернуться через двадцать четыре часа. Я рассчитываю на тебя как на уорент-офицера, что ты проследишь, чтобы все прошло хорошо.
Это было сказано немного с перебором; я был всего лишь помощником боцмана. Но для этого человека было типично делать такие жесты. Я пожал ему руку и пообещал. И так же сделали все остальные: Сэмми, Норрис, Томас, Джем и счастливый, глуповатый Джонни Бэсфорд. Затем команда проводила нас троекратным «ура», когда мы спустились за борт, чтобы нас доставили на берег.
Вскоре мы уже прогуливались по Джордж-стрит в гуще толпы: носильщики, возчики, слуги, дети, собаки, кошки и благородные господа — такова была жизнь Портсмута. Это было чудесно. Кричали разносчики, громыхали колеса, цокали копыта и хлопали двери. Это было похоже на опьянение, и мы весело шествовали с важным видом. Но когда мы проходили мимо большого дома с огромными окнами на первом этаже, Сэмми остановил нас.
— Стоп, ребята, — сказал он. — А вот и мы!
Он указал на одно из окон. При ярком солнечном свете на улице и темном интерьере дома стекла отражали, как зеркало. На военных кораблях не было зеркал для удобства команды, так что это было в новинку. Я увидел счастливые лица моих товарищей, ухмыляющихся мне из стекла. А потом меня как громом поразило. Среди фигур был широкоплечий, мускулистый мужчина, доминирующий в группе. Он был моряком с головы до пят: загорелая кожа, переваливающаяся походка, форма «Фиандры». В точности такое же чуждое существо, которое так напугало меня, когда меня впервые привели на борт военного корабля… и это был я! Это был самый поразительный шок — увидеть, как я изменился.
Мои товарищи смеялись, показывали друг на друга пальцами и строили рожи в стекло, но Сэмми видел, что творится у меня в голове.
— Да, парень! Ты уже не тот, что был, — сказал он. — В чем дело, не нравится?
Я ничего не сказал, потому что не знал, что сказать. А потом мы пошли дальше и гуляли по городу, пока нам не надоело смотреть, и мы не пошли искать, где бы напиться. В Портсмуте была тысяча кабаков и пивных для моряков, и я был рад оплатить выпивку своим товарищам из своих последних деловых прибылей, так что к вечеру мы сидели за столом в общем зале захудалого заведения под названием «Георгий и Дракон». Оно было полно моряков и напоминало мне «Трех голландских шкиперов» в Полмуте, где меня завербовали все эти месяцы назад.