— А вот и он, мальчики! Вот мой красавчик! Иди-ка, поцелуй меня!
С Матушкой Бейли спорить было бесполезно — оставалось лишь стиснуть зубы, подойти и приложиться прямо в губы. Все равно что целовать свиное вымя. Но дело есть дело, и после того, как она ущипнула меня за щеку, спросила, в боевой ли форме Бонзо, и я заставил себя присоединиться к общему хохоту над старой как мир шуткой, когда она запустила руку мне под штанину, я получил из ее ларца золотую гинею.
— Это больше, чем твой пес стоит, — заявила она, — но как гляну в твои карие глаза да на кудри эти, так ни в чем отказать не могу!
Исполнив долг, я отправился на поиски друзей. Они втиснулись в самую жаркую и тесную часть зала, перед рядом бочек и кувшинов. Здесь, за перилами, отгораживавшими их от публики, с полдюжины девок разливали крепкое пиво, терпкий сидр и дешевый спирт так быстро, как только гости успевали заливать его в глотки. Девки были частью развлечения — молодые и смазливые, скажем так, изрядно потрепанные. На них были свободные, мешковатые рубахи с широченным вырезом. Из-за этого, а также из-за полного отсутствия чего-либо под ними, когда они наклонялись, чтобы откупорить бочку, взору открывался вид до самой талии, через колышущиеся предгорья меж ними.
Я сглотнул, а мои приятели облизывались и перешептывались. Затем Дэвид что-то сказал Еноху, и тот, набравшись храбрости, ринулся вперед, чтобы схватить то, что, казалось, само шло в руки. Но получил лишь жестокий тычок коленом, да так ловко, что девка, нанося удар, не пролила ни капли. К выходкам посетителей у Матушки Бейли привыкли, и все, кроме Еноха, завыли от смеха. Девка ухмыльнулась ему через плечо и показала язык.
— На это еще будет время, голубчик… если денежки найдутся! — бросила она.
Все снова захохотали, а мы похлопали Еноха по плечу. Он скорчился и вспотел, согнувшись пополам от боли. Глаз с девки он не сводил, но на время его отвадили, и он решил вместо этого напиться. Надо отдать должное заведению Матушки Бейли: выпивки там хватило бы, чтобы парализовать все живое в его стенах, и наливали ее не скупясь. А в те дни люди не отказывали себе в удовольствиях из-за хороших манер, как сегодня. Так что в том конце зала творилось то же, что у свиней у корыта. За исключением меня, разумеется. Я люблю выпить, но пьяным не бываю.
Однако в тот вечер мы пробыли там недолго, как вдруг музыканты смолкли, раздался рев голосов, и толпа хлынула к двери. Начиналась главная часть вечера, и мы вместе со всеми вывалились наружу. От холода у всех перехватило дух, от разгоряченных тел валил густой пар. На заднем дворе мы протиснулись к рингу — кольцу из столбов, между которыми были привязаны доски, так что получалось нечто вроде огромной кадки, футов тридцати в поперечнике и четырех в глубину. На столбах горели факелы, ярко освещая все вокруг. Толпа напирала на доски, пьяная и счастливая, и поносила вышибал внутри ринга, которые хлестали кнутами всякого, кто перегибался слишком далеко. Девки визжали, джентльмены ревели, а букмекерские кричали ставки. В воздухе мелькали руки, палки, шляпы и дубинки.
Рядом с рингом для Матушки Бейли был устроен еще один помост, откуда она могла наблюдать за потехой, не рискуя быть раздавленной простонародьем. Мне была оказана честь стоять рядом с ней, чего не скажешь о моих приятелях, а Бонзо пришлось привязать в сарае, чтобы он не обезумел от вида крови… По крайней мере, пока.
Затем вышибалы вышли, и первые два хозяина уже бросали своих псов на ринг. Те были злы как черти и тут же кинулись друг на друга к великому восторгу толпы. Из-под лап полетели камни, они с глухим стуком столкнулись и, сцепившись челюстями, покатились по земле. Пыль, шерсть и кровь летели во все стороны — псы дрались как одержимые. Это была яростная схватка на уничтожение, и долго она длиться не могла. Один из псов вцепился другому под челюсть, вонзил зубы и яростно дернул головой, вырвав клок мяса. Кровь захлестала, и раненый пошатнулся. Хозяева прыгнули на ринг, чтобы разнять собак дубинками, и победителя с триумфом провели по кругу. Проигравшего выволокли с ринга и утащили — умирать или выживать, на что уж силенок хватит.
С меня было довольно. Я исполнил свой долг, задобрил Матушку Бейли, и деньги были у меня в кармане. После этого я мог предоставить веселье тем, кому оно по нраву, так что я улизнул обратно в дом и сел с кружкой пива наблюдать, как пара прожженных пьянчуг пытается упиться до смерти из бочонка с бренди. Все девки Матушки Бейли были на улице, так что им никто не мешал, и они были счастливы, как святые в раю.