Так мы и сделали, как он велел. Персиваль-Клайв скопировал французский опознавательный сигнал и пытался убедить канониров в фортах, вопреки очевидному, что мы не призовая команда, в то время как матросы ставили каждый дюйм парусины, который могла нести «Бон Фам Иветт».
Это была гонка. С одной стороны, был слабый ветер, едва шевеливший наши паруса, и был отлив, который медленно уносил нас за пределы досягаемости батарей. С другой стороны, был вопрос, сколько времени понадобится какому-нибудь французскому офицеру, чтобы решиться открыть по нам огонь, учитывая, что якорная стоянка была перед ним как на ладони, как пруд с игрушечными корабликами, а наш был единственным, кто пытался уйти. Мы уже были достаточно далеко от других кораблей, чтобы дать канонирам чистое поле для стрельбы.
Еще одним элементом в этой гонке был прогресс наших шлюпок. На борту «Бон Фам Иветт» мы свесились за борт, подбадривая товарищей. Паруса едва тянули, и мы шли не быстрее, чем течение, которое несло нас и шлюпки с одинаковой скоростью. Так что баркас, даже буксируя катер, быстро нас догонял. Лейтенант Сеймур и те из его людей, кто еще был в силах, тоже взялись за весла, пытаясь помочь. Но в остальном картина на катере была мрачной: мертвые и раненые бултыхались в трюмной воде под банками.
Затем раздался радостный крик, когда они стукнулись о наш борт. Команда катера сильно пострадала. Из тридцати пяти человек, отправившихся в путь здоровыми и невредимыми, девять были мертвы, а пятнадцать — тяжело ранены. Лейтенант Сеймур был среди тех немногих счастливчиков, кто остался невредим. У нас не было времени на нежности, поэтому мертвых оставили там, где они упали, а раненых втащили на «Бон Фам Иветт», как мешки с тряпьем. Они лежали на шкафуте, дергаясь и стеная. Мичман Уилкинс, бледный как полотно, дрожал, его рука была рассечена от запястья до плеча, и кровь брызгала во все стороны. Ему нужна была игла и нить хирурга, чтобы как следует зашить рану, но все, что он получил, — это кусок каната, перетянутый вокруг плеча, чтобы остановить кровотечение. Это сделал я. Хирург Джонс показал всей команде, как накладывать жгут, и я, вероятно, спас парню жизнь, но бедный маленький дьявол страшно визжал, когда я затягивал шнур.
Когда я выпрямился после своих врачебных трудов, вид Персиваля-Клайва, поднимавшего флажный сигнал, напомнил мне о нашей опасности. Я надеялся, что он не ошибся с выбором флагов, но это было напрасно. Наши действия, на виду у фортов, говорили сами за себя. Наконец, около семи утра, в пределах легкой досягаемости ближайшего форта, раздался глубокий раскат грома, когда пять огромных орудий взревели в быстрой последовательности. По сравнению с этим, стрельба, слышанная ранее, была лишь треском сучьев в костре. Облако дыма временно скрыло форт, когда их первый залп с визгом обрушился на нас.
27
Хлоп! Хлоп! Хлоп! Столбы воды взметнулись в сотнях ярдов впереди нас. Некоторые из наших матросов иронически поприветствовали эту плохую стрельбу, думая, что мы в безопасности, но капитан Боллингтон был иного мнения. Он стоял на квартердеке «Бон Фам Иветт» со своими офицерами, и теперь, когда все его люди собрались на корабле, он успокоился и пристально созерцал форт, который вел по нам огонь.
— Мистер Персиваль-Клайв, — сказал он, — можете спустить свой сигнал и поднять британский флаг. Дальнейшие попытки обмана бессмысленны. — Он повернулся к лейтенанту Сеймуру и указал на форт. — А вот это настоящие орудия! — с энтузиазмом произнес он. — Шестидесятивосьмифунтовые, я полагаю. Такие здесь и стояли, когда я был мальчишкой. — Он указал на взбаламученную воду, куда упали ядра. — Конечно, это была лишь пристрелка. Скоро они будут стрелять лучше. — Он улыбнулся своему эксперту по артиллерии. — Ну-с, мистер Сеймур, посмотрим, как быстро французские канониры могут управляться с батареей шестидесятивосьмифунтовых орудий.
И он достал свои карманные часы, чтобы замерить время. Лейтенант Сеймур скопировал его, и они вдвоем стояли, обсуждая артиллерию, веселые, как только можно, или притворяясь таковыми.
И капитан был прав. Через несколько минут они дали второй залп. Снова раздался ужасный рев летящих ядер, затем столбы воды взметнулись группой в ста ярдах впереди и несколько левее нашего борта. Затем пауза, пока они перезаряжались, и я представил, как канониры смотрят через прицелы и выкрикивают приказы своим людям.