Агриппина, объятая всяческими страхами, не ведала, что ей ответить, она вперила свой взгляд в небо и с сердцем, исполненным ужаса, повела свою речь и сказала: «О добродетельный и праведный рыцарь Андолозий, я сознаюсь, что учинила против вас великое и тяжкое бесчестье, но прошу вас принять в рассуждение слабость, неразумие и легкомыслие, кои от природы более свойственны женщинам, и молодым, и старым, нежели мужскому роду, и не обращать те вещи мне во зло и гнев ваш против меня, несчастной девицы, утихомирить. Отплатите добром за зло, как всецело и подобает праведному и благородному рыцарю!». Он ответствовал ей и сказал: «Лишения, страдания и позор, выпавшие мне от вас, еще столь удручают мое сердце, что я не могу отпустить вас безнаказанно».
Она заговорила и сказала: «О Андолозий, хорошенько поразмыслите, какую хулу возведут на вас, что вы, пребывая в лесу наедине с несчастной дамой, расправились с ней, как с пленницей. Воистину, коли пойдет о вас такая слава, это покроет позором вашу рыцарскую честь». Андолозий ответствовал: «Так и быть, я не поддамся гневу и клянусь тебе рыцарской верностью, что не надругаюсь ни над твоей честью, ни над телом. Но у тебя еще осталась моя отметина, носить тебе ее до гробовой доски, чтобы помнить обо мне». Агриппина пребывала в столь великом страхе и опасении за свою жизнь, что о рогах, еще торчавших у нее на голове, всецело забыла. Но когда Андолозий поручился за ее жизнь и честь, она тем скорее пришла в себя, заговорила и сказала: «О, если бы было угодно богу, чтобы я избавилась от рогов и очутилась во дворце отца!». Когда Андолозий услыхал, что она начала выказывать желания, шляпа же лежала неподалеку от нее, он тотчас подскочил и схватил ее, ибо надень Агриппина шляпу, она бы вновь очутилась дома, и взял он шляпу и крепко привязал ее к своему поясу. При этом Агриппина всецело постигла, что шляпа дорога ему превыше меры и что действием этой шляпы она была дважды похищена. Она разозлилась про себя и подумала: «Оба сокровища были в твоей власти, и ты не смогла сберечь их». Но не посмела показать Андолозию свой гнев, заговорила и смиренно просила его, дабы он вовсе избавил ее от рогов и вновь доставил ее домой, к отцу. Он сказал: «Дело сделано, носить тебе рога до конца твоих дней. Но я охотно доставлю тебя к отцовскому дворцу столь близко, что ты сможешь его увидеть, однако я туда более не пойду». Она просила его в другой раз и в третий. Но все было тщетно.
Как Андолозий отдал молодую королеву в женский монастырь в Ибернии, препоручив ее аббатиссе оного
Когда Агриппина увидала и постигла, что ни одна просьба более не поможет, она сказала: «Если я обречена носить рога и быть столь безобразной, тогда я не желаю возвращаться в Англию и не хочу, чтобы меня видели люди, коим я известна, ни отец, ни мать, никто иной. Отвези меня в чужие земли, где меня никто не узнает». Андолозий спросил: «Где тебе будет лучше, чем у отца и матери, короля и королевы?». Но она не пожелала этого и сказала: «Отдай меня в монастырь, дабы я могла затвориться от мира сего». Он спросил: «Воистину ли ты желаешь этого и серьезны ли твои речи?». Она ответствовала: «Да».
Тут он собрался и доставил ее в Ибернию, на самый край земли, что неподалеку от чистилища святого Патриция, там, в поле, вдали от людей, возвышается большой и красивый женский монастырь, куда никого, кроме знатных дам, не берут. Там он оставил ее сидящей в одиночестве в поле, пошел в монастырь, к аббатиссе, и поведал ей, что привез с собой благочестивую и знатную девицу, красивую и здоровую, лишь на голове у нее произросло нечто, чего она стыдится и не желает потому оставаться с друзьями, а жаждет уединиться в таком месте, где ее никто не знает. «И коли вы примите эту девицу, то я заплачу за ее содержание втрое больше». Аббатисса ответствовала: «Желающий поступить в монастырь должен внести за это двести крон, ибо я для всякой держу служанку и предоставляю им все, чего они ни пожелают. И раз вы желаете уплатить за нее втрое больше, то ведите ее сюда». Андолозий пошел и привел Агриппину к аббатиссе. Она приняла Агриппину, и та поблагодарила ее весьма учтивым и изящным поклоном, и аббатисса тотчас увидела, что она знатного рода, приглянулась она ей также своей наружностью, аббатисса пожалела, что прелестная девица носит на голове проклятые рога, и спросила: «Агриппина, желаешь ли ты, чтобы этот монастырь стал твоей обителью?». Та с великим смирением ответствовала: «Да, милостивая госпожа аббатисса». Она сказала: «Тогда ты должна повиноваться мне, ходить на мессы и во всякое время в хор и обучиться тому, чего не умеешь. Наш орден не слишком строг: те, кто желают перейти в иной монастырь либо взять супруга, могут это сделать. Но деньги, что даются за вступление, сколько ни уплачено, никому не возвращаются назад». Агриппина ответствовала: «Милостивая госпожа, какими бы ни были обычаи, привычки, а также давнее происхождение вашего почтенного монастыря, они не будут мною ни нарушаться, ни изменяться».