Фосс свернул за угол и пошел прочь, вниз по склону холма. На просторе ему дышалось легче. Ветер с моря, даже пахнущий стоячей водой и водорослями, приятно ворошил бороду. Слева, в окне домика из досок-горбылей, откуда торговали кусочками маринованной тушеной свинины, увядшими яблоками и лакрицей, стояла старуха и смотрела на него во все глаза. Фосс на нее даже не взглянул. По пути ему попадались и другие домики-магазины, потом питейное заведение с привязанными снаружи лошадьми. На них Фосс тоже не посмотрел. Он шагал по дороге, сердито отгоняя мух, которым бриз ничуть не мешал. Борода его развевалась на ветру. Под открытым небом он смотрелся жилистым и крепким, хотя за ним и тянулся шлейф пережитого унижения, и он двигался слишком быстро, время от времени нервно поглядывая на деревья справа, где вроде бы и смотреть было не на что. Сквозь заросли виднелась бухта, тянущаяся вдоль дороги в город. Ее воды поблескивали, словно белки глаз, напоминая Фоссу кое-кого из встреченных сегодня людей, поэтому никакого утешения, по крайней мере при данных обстоятельствах, не несли.
Иностранец вошел в город, миновал собор, казармы и отправился в Королевский ботанический сад, где выбрал дерево потенистее и приготовился отбыть в свой мир пустынь и мечтаний. Но покоя ему не было. Руки немца нервно шарили по земле, натыкаясь на мелкие ветки, стерню и камни его унижения. Исхудалое лицо совсем высохло и походило на череп, обтянутый кожей. Мимо проходил седой бродяга в поношенной касторовой шляпе, медленно жуя черствый хлеб, посмотрел на Фосса и отломил ему кусок.
— Возьми, — предложил довольный старик, — заморишь червячка — легче станет.
— Я уже ел сегодня, — растерянно проговорил немец, отвлекаясь от своих грез. — Причем недавно.
И старик в шляпе ушел, бросая крошки птицам.
Сидя под деревом, немец ощутил новый прилив унижения. Однако оно было всего лишь наказанием за великие свершения, ожидавшие его в этой стране, обладать которой он имел полное право. По песчаной земле проходили ничего не ведающие люди, ели хлеб на ходу или мясо в своих каменных особняках, а тем временем худощавый человек сидел под искривленным деревом, познавая каждую увядшую травинку с ним рядом, замечая каждый сустав на ноге муравья.
Зная так много, я узнаю все, заверил он себя, прилег и тут же уснул, медленно вдыхая знойный воздух новой страны, которая ему открывалась.
— Ну, и что вы о нем думаете? — спросил мистер Боннер, утирая жирные губы белоснежной салфеткой.
— Сегодняшний день подтвердил впечатление, полученное мной от знакомства с ним несколько месяцев назад, — заявил лейтенант Рэдклиф. — Безумец, хотя и безобидный.
— Ах, Том, к чему бросаться такими обвинениями, — запротестовала миссис Боннер, пребывавшая в добром расположении духа, — без всякого на то основания. По крайней мере, пока.
Однако Тома это не волновало. По его мнению, Фосс никогда не сделал бы достойной карьеры.
— Неужели вы и в самом деле собираетесь послать такого человека в экспедицию по этой несчастной стране? — обратилась миссис Боннер к мужу. — Уж больно он худотелый. Вдобавок совершенно потерянный.
— Что значит — потерянный, мама? — спросила Белла, беря мать за руку, потому что любила трогать ее кольца.
— Это и значит, — ответила миссис Боннер. — Потерянный, и все! У него такой взгляд, будто он не может найти дорогу.
Она пыталась выразить словами то, что чувствовала инстинктивно, и тут Роуз Поршен внесла большой яблочный пирог, который для иных присутствующих был куда важнее какого-то немца.
— Волноваться не следует, — успокоил всех коммерсант, наблюдая, как супруга умело орудует ножом, и от зеленой начинки пирога поднимается пар. — Он отправится не один — будет кому подсказать дорогу.
— Разумеется, — откликнулась миссис Боннер, обожавшая выпечку с золотистой корочкой, особенно если от нее пахнет гвоздикой. — К тому же у нас было слишком мало времени, чтобы узнать мистера Фосса получше!
— А вот Лоре времени хватило, — заметила Белла. — Расскажи нам о нем, Лолли. Что он за человек?
— Не знаю, — ответила Лора Тревельян.
«А я совсем не знаю Лору», — поняла миссис Боннер.
Пэйлторпы вежливо покашляли и подвигали бокалы, из которых с удовольствием попивали вино. Потом все принялись за пирог, и разговор прервался. Наконец Лора Тревельян сказала:
— В отличие от других мужчин он вовсе не собирается наживаться за счет этой страны. Он не думает, что деньги решают все.