— Да здравствуют советские гидростроители!
И надо было в уме каждому просчитать до трех, чтоб «ура» получилось стройным: «Раз, два, три». «Ура!» — в радостном самозабвении кричал и Митенька «Мечтания надо перенести на вечер, — думал Митенька, — вот сбился с шага. Как бы «ура» правильно крикнуть, не подвести коллектив».
Боковая улица, куда свернула колонна, была зеленой и тенистой, потому что осень выдалась на редкость тихой и теплой, без ветров и проливных дождей, сбивающих листву с деревьев. Те листья, которые уже тронуло осеннее увядание, красиво желтели и краснели на деревьях, на траве, на тротуарах, на булыжной мостовой. Колонне в ожидании дальнейших команд разрешено было вольно рассыпаться, аккуратно свернув знамена, транспаранты, а также поставив в строгом порядке портреты вождей. Сразу со всех сторон из разных концов колонны побежали к многочисленным ларькам и киоскам, стационарным и передвижным, к цистернам с надписями «пиво» или «квас», которые окружали уже представители ранее подошедших колонн. Староста группы Посторонко, перед тем, как разбежались, еще раз предупредил:
— Группа ГС-5, напоминаю, перед съемками не потреблять спиртного.
Митенька, в принципе, спиртного не потреблял, однако сегодня, по случаю праздника, хотелось бы и пива, и стаканчик винца, которым торговал в розлив молдаванин. Но вместо того, помня предупреждение и важность предстоящих съемок, побежал к цистерне «квас». Возле «кваса» толпилось выпившего народа даже более, чем вокруг «пива». Это были те, кто уже перебрал и спешил все освежить кваском. Потому Митенька оказался в конце очереди, среди трезвых, главным образом, девушек, и этот конец очереди не приближался, а все удалялся потому, что нетрезвых да плечистых прибывало и прибывало. Однако Митенька и сам устыдился стоять в таком немужском и немужественном положении. Тем более, мимо прошел Леня Булгаков, заедая нечто луковицей. Тогда Митенька от «кваса» отстал и прибился к «пиву».
«Одна кружка не развезет», — подумал. Не развезло, но тело полегчало, и только тело полегчало, как сразу увидел Светлану Маркову с экономического факультета После кружки пива она показалась ему совсем красавицей, шла, играя под легким платьицем тренированной попочкой, и ела пончик, облизывая повидло с губок язычком.
«Что б такое ей сказать, — подумал Митенька, — и как бы с ней заговорить?» И вдруг заметил: на ее смолянистых волосах, на самой макушке, легкой, багровой розочкой лежал осенний листик, очевидно, спорхнувший с дерева.
— Девушка, у вас листик на голове, — само собой сказалось.
— Что? — она подняла неприветливые серые глаза на постороннего, пристающего. Видно, не впервой приставали, отсюда и настороженность.
«Серые глаза при темных волосах — замечательно», — подумал Митенька.
— На вас листик упал с дерева, я сниму, — и, совсем осмелев, быстро снял листик, — я его на память оставлю, как цветок, вами подаренный.
— Я вам ничего не дарила, — сказала Светлана, но уже мягче и вдруг улыбнулась.
— Меня Дмитрий зовут, — заторопился Митенька, ободренный ее улыбкой, — я тоже учусь в гидротехническом.
— Очень приятно, — сказала Светлана и пошла, играя тренированной попочкой гимнастки.
Митенька шагнул было следом, но не решился. На первый раз и того довольно. Пенилось в голове, легким ногам хотелось прыгать, а тут, кстати, оркестры нескольких праздничных колонн объединились, стали кругом и заиграли «Катюшу» — «Расцветали яблони и груши...». Крепкий парень, чубатый, плосколицый, курносый, узкоглазый, выскочил на середину круга, раскинув руки и стуча ногами.
— Казанец пошел, — сказал рядом с Митенькой весело один из прихлопывающих.
Плясал Казанцев, боксер, спортивная гордость гидротехнического. «И я пойду», — вдруг подумалось легкой, смелой от пива, Митенькиной голове. У себя дома, в провинции, Митенька с седьмого класса был участником кружка народного танца при местном доме пионеров. Митенька хоть и не крепок в плечах, но высок, ноги длинные. «И я пойду, — думает Митенька, — вокруг все более народу собирается, может, и Светлана подойдет», Выскочил в круг. Пляшущий Казанцев глянул на Митеньку и подмигнул: «Давай, давай». Пошел Митенька ногами и руками эксцентричные фигуры выделывать, «Эх, выходила на берег Катюша...»
— Длинный дает, — сказал кто-то из прихлопывающих и одобрительно выкрикнул: Давай, давай, длинный! Жарь — кузькину мать!
Однако тут распорядители:
— Строиться в колонны... Разобрать флаги и транспаранты...