После проверки, все ли взорвалось, мне разрешили подойти к месту взрыва. Обожженная земля, какого-то серо-белого цвета, скрученный, торчащий металл. Бетон из угла дота просто вынесло взрывом, осталась только арматура, залитая в фундамент. И запах!!! Пахло чем-то кислым, удушливым и военным. Кстати, ядро, найденное возле гренадеров, тоже взорвалось. Пролежав в земле 250 лет!
Можете представить, сколько у меня было впечатлений. За день я «извел» на саперов три пленки и вечером уехал в Армянск, проявлять и печатать. А печатать надо было много. Пятеро военных, а еще и друзьям-одноклассникам подавай. Как ни крути, а штук триста пришлось сделать. Все раздал за две минуты. После просмотра фотографий, капитан предложил мне запечатлеть уничтожение бомбы, весом двести пятьдесят килограммов. Видно, оценили мое умение и решили доверить такую грандиозную съемку. Отказываться понятное дело я не стал.
Дожидаясь приглашения, пришлось снова окунуться с головой, в прополку свеклы. Через несколько дней, мне сказали: «Готовься. Утром операция». Все эти дни, наши военные не приходили на танцы и даже не встречались с любимыми девушками. Уезжали ни свет, ни заря, и приезжали затемно. Видно, дело было серьезное.
Утром с фотоаппаратом и запасными кассетами я занял свое место в ГАЗоне. На этот раз мы поехали не на поле, где продолжалось разминирование, а в соседнее село. Там, при прокладке трубопровода и наткнулись на бомбу. На месте, возле приличной ямы, мы обнаружили два подъемных крана, грузовик с надписью «Разминирование» и трех саперов. Солдатикам пришлось несколько дней с момента обнаружения бомбы дежурить возле нее и днем, и ночью. С приездом капитана закипела работа. Один кран опустил в яму сапера, который на весу, обмотав бомбу тросами, зацепил их на крюк другого крана. Меня и шофера грузовика заставили перед подъемом отойти почти за километр. Так что момент подъема я зафиксировать не смог. Шофер, нервно куря, поделился, что за вывоз бомбы он заработает пятьдесят рублей. Треть месячного заработка. Наконец возле ямы замахали руками, позвали водителя грузовика. Он подогнал автомобиль под висящую тушу бомбы и опять, трусцой, присоединился ко мне. Бомбу стали укладывать на песок и крепить в кузове. В общем, мер безопасности было намного больше, чем в прошлый раз. Потом мне рассказали солдаты, что у бомбы были сильно повреждены взрыватели и присутствовал еще какой-то хитрый механизм, увидев который, капитан строго-настрого запретил без него даже приближаться к находке. Поэтому он очень переживал и все контролировал лично.
К месту подрыва я ехал с капитаном на ГАЗоне, а не с саперами в кузове. По приезду, к уже знакомому доту на берегу Сиваша, меня опять отослали в степь. Так что я не видел ни как укладывали бомбу под дот, ни как готовили взрыв. Видно, уж очень операция была серьезной. Успел только сделать несколько снимков солдат, пока рассаживались по машинам. Наконец, грузовик и два автокрана запылили прочь. Капитан с солдатами еще поколдовали возле дота, и направились ко мне, на ходу разматывая провода. Ну, дальше как обычно. «Адская машинка» «на товсь!», папироску на землю, команда «Подрыв!». Опять пауза … и взрыв. Не взрыв, а ВЗРЫВ! Мне так хотелось увидеть его не через видоискатель фотоаппарата, что я чуть не «зевнул». Всегда, когда чего-то долго ожидаешь, оно происходит неожиданно. Звук только был не такой хлесткий, как прошлый раз, а глуше. Облако земли и камней, выброшенных в небо, опадало, наверное, минут пять. Когда разрешили подойти к месту взрыва, я не узнал дот. Половины просто не стало.
На обратном пути, командир остановил ГАЗон возле магазина, принес две бутылки водки, одну, молча, сунул сержанту. В этот вечер на танцы саперы не пришли, отдыхали. Часового тоже сняли, потому, как на бомбу извели весь остаток тротила.
Больше на подрывы я не ездил. Скорее всего, материала для дембельских альбомов было предостаточно. Работа в совхозе наша вскоре закончилась, и мы уехали в Армянск.