- Когда я в следующий раз встречусь с орком, ему, чтобы сохранить башку на плечах, дипломатического иммунитета будет мало, - заявляет она, перед тем как снова погрузиться в угрюмое молчание.
Мы оба не испытываем ни малейшего подъема духа. Ночь пышет удушающим жаром, и я мечтаю лишь о том, чтобы расчистить участок пола в своей комнате и завалиться спать. Увы! Мне этого сделать не удастся, потому что рядом с "Секирой мщения" стоит ландус, а в этом ландусе с присущим ему суровым видом восседает Цицерий, облаченный в преторскую тогу на голубой подкладке. Рядом с экипажем с испуганным видом стоят двое слуг. Оказавшись в нашей милой округе далеко за полночь, они явно чувствуют себя не в своей тарелке.
К этому времени я аристократами уже сыт по горло. У меня не осталось сил даже на то, чтобы грубить. Я лишь спрашиваю Цицерия, не мог ли он подождать до завтра моего доклада о ходе расследования дела принцессы.
Оказывается, претор прибыл вовсе не для того. чтобы выслушивать мой доклад. Он явился с просьбой снять его сынка с крючка. За хорошее вознаграждение, естественно. Даже не пытаясь подавить зевоту, я веду Цицерия к себе. Достав из-за бара флягу с элем и наполнив кружку, я пытаюсь понять, что втолковывает мне претор. Я вовсе не возражаю против того, чтобы оставаться самым дешевым детективом в Турае, но сидеть по уши в делах мне вовсе не хочется.
ГЛАВА 18
У Цицерия есть одна черта, которая мне явно по душе. Когда надо, он может говорить прямо и не стесняется признавать ошибки. Претор извиняется правда, несколько напряженно, - за то, что в столь грубой форме отказался от моих услуг, и говорит, что я, видимо, тот человек, который ему как раз нужен.
- Как вам известно, - говорит он, - мой сын Церий Юний обвиняется в торговле "дивом".
Еще совсем недавно подобное заявление меня бы шокировало, однако сейчас его слова оставляют меня равнодушным.
- Заместитель консула Риттий на основании имеющейся у него информации получил сегодня вечером ордер на обыск. Он посетил в мое отсутствие мой дом. В ходе обыска в комнате Церия было обнаружено некоторое количество "дива".
- Сколько именно?
- Два имперских фунта.
- Да, для личного пользования слишком много. Кому он продавал наркотик?
- Я отказываюсь верить в то, что мой сын занимается торговлей зельем! - с трагическим надрывом декларирует Цицерий.
В ответ я замечаю, что в наше время даже самые уважаемые семьи занимаются сделками с "дивом". Цицерий становится мрачнее тучи, и его хваленое красноречие куда-то пропадает. Папаша начинает понимать, что его сын может провести остаток жизни, ворочая веслами на каторжной галере.
- Итак, что же вы хотите? - спрашиваю я, потягивая пиво.
- Узнать истину. Как вам известно, Риттий и я вступили в жестокую борьбу за пост заместителя консула. Он воспользуется этой возможностью, чтобы меня дискредитировать. Если Ритгий победит и сохранит за собой пост, наш город ждут большие беды.
Этим Цицерий хочет сказать, что популяры Лодия придут к власти. Претору - известному столпу традиционалистов - даже думать противно о подобной возможности. Поскольку политика меня волнует мало, мне глубоко плевать на его переживания.
- Боюсь, вы уже достаточно дискредитированы.
- Пока нет. Консул Калий не хочет губить моего сына. Консул равным образом не желает как моей дискредитации, так и победы партии популяров. Политическое положение в Турае сейчас крайне неустойчиво, и мы не можем позволить сенатору Лодию усилить влияние.
- Итак, консул намерен замести весь сор под ковер. Зачем в таком случае вам нужны мои услуги?
- Консул не станет заметать сор под ковер, - не без пафоса отвечает Цицерий. - Все граждане Турая равны перед законом. Но дело не будет передано в суд, если Церий назовет людей, у которых он приобрел "диво", а также и тех. кому наркотик предназначался. Такова обычная юридическая практика.
Он прав. Множество мелких торговцев зельем получили свободу, сдав правосудию своих более крупных подельщиков.
- К сожалению, Церий категорически отказывается говорить. И я этого понять не могу. Для спасения своей репутации (о репутации семьи я даже не упоминаю) ему всего-навсего надо рассказать консулу всю правду. Он это сделать отказывается.
Бедный Цицерий! Вы тратите все свое время на то, чтобы оставаться наиболее уважаемым политиком Турая, и вдруг вашего сынка арестовывают за торговлю наркотиками. Разве это не говорит о том, что даже преторская тога с голубой подкладкой не способна обеспечить полного счастья?