Год Мельвиль не находил в себе сил вернуться на Женнер, где шли восстановительные работы. Вернувшись, смонтировал там «Армию теней» (1969), великий фильм о Сопротивлении. Сняв еще два фильма — «Красный круг» (1970) и «Флик» (1972) — 2 августа 1973 года он 276 неожиданно умер, ужиная с режиссером Филиппом Лабро. Дом на Женнер снесли. Тарантино и Джон By называют Мельвиля своим кумиром и учителем.
P. S. Мельвилю посвящены документальные телефильмы Андре Лабарта «Жан Пьер Мельвиль: портрет в девяти позах» (1971) и Оливье Болера «Под именем Мельвиля» (2008).
Глава 30
Площадь Аббата Жоржа Энока
Гангстер-мечтатель (1979)
Тихую площадь Аббата Жоржа Энока — в окружении невысоких домов, построенных в начале века для железнодорожников, — парижане зовут уютно: Тополиной площадью. 20 сентября 1979 года в 12.30 сквер в ее центре огибал тридцатипятилетний жгучий брюнет с глубоко посаженными под густыми бровями глазами и внешностью романтического героя.
До шести утра он играл на бонгах в подвальчике «Ла Шапель дэ Ломбар» с оркестром друга — панамца Азугиты. Он был без ума от сальсы, «льющей вам в уши ром». Он был счастлив.
Счастлив, что привез из Нью-Йорка любимую группу и уже три недели она зажигает в Париже.
Счастлив, что жена, антильская красавица Кристиан, вот-вот родит.
Счастлив, как может быть счастлив лишь заживо погребенный и чудом воскресший человек, которого в двадцать пять лет схватили и приговорили к пожизненному заключению, а в тридцать два освободили вчистую.
Пьер Гольдман умер счастливым: первые же три пули из шести, выпущенных в него из двух стволов, убили его на месте.
Свидетель слышал, как человек, командовавший стрелками, окликнул Пьера: «НотЬге!» — «Эй, парень!» Другой утверждал, что крик «Рог aqui, hombres!» — «Парни, сюда!» — раздался после выстрелов. То ли убийцы хотели, чтоб Гольдман знал: смерть пришла из Латинской Америки или Испании. То ли были иностранцами-наемниками.
Они полчаса болтались на площади, не пряча лиц: уверенные то ли в безнаказанности, то ли в том, что успеют добежать до границы. На них обратили внимание «флики», следившие за бандой сутенеров, но за двадцать минут до убийства стражи порядка не то ушли на обед, не то последовали за своим «объектом».
Комиссар Леклерк — тот самый, который в 1970 году упек Гольдмана, — сообщил: следствие изучает версию мафиозной разборки.
Мафия и Гольдман? Мафия и писатель, член редколлегии «Лэ тан модерн» — журнала Сартра, сотрудник издательства «Рамсей», газеты «Либерасьон», еврейского журнала «Арш», в 1977 году назвавшего его святым?
Это очень длинная история. На самом деле, это целых две истории: Пьера-преступника и Пьера-жертвы.
* * *
Пьеру было на роду написано умереть от пуль: он был «вскормлен с копья». Ему не исполнилось и трех месяцев, когда из родного Лиона выбили нацистов, но он тоже «партизанил»: в его коляске родители, польские евреи-коммунисты Альтер Мойше Гольдман и Янина Сохачевска, перевозили оружие. В наши дни их назвали бы террористами или городскими партизанами. На процессе сына Альтер заплачет, сказав: «Сорок четвертый — плохой год, чтобы заводить детей». Пьер крикнет ему на идише: «Папа! Перестань!» В 1947 году родители расстались: Янина уехала в Польшу делать карьеру, Альтер остался и с друзьями по подполью выкрал у нее сына.
Экзальтированный подросток ни в одном лицее не задерживался. Подняв бунт учеников, пробил телом стеклянную дверь, не заметив, что она закрыта, и попал к психиатру. В Сорбонне учился заочно: его тошнило от промискуитета аудиторий.
В восемь лет он видел, как 1 мая 1953 года полиция убивала алжирцев на демонстрации. В тринадцать лет побывал в Польше, в гетто, где нацисты убили семьдесят двух его родственников, и «перестал ненавидеть насилие».
Он идентифицировал себя — на грани расщепления сознания — как еврея и революционера. «Как еврея» — значит, как чужого, везде и всегда. Он был настолько евреем, что острее всего чувствовал себя чужим среди евреев, а органичнее всего — среди негров. По-креольски он говорил лучше, чем на идише. «Как революционера» — значит, как человека насилия, который, творя насилие, испытывает немыслимую печаль.
Он истерически завидовал тем, кто родился вовремя, чтобы сражаться в Сопротивлении, и стыдился, что опоздал. В ежедневных драках в Латинском квартале Пьер, лидер службы безопасности «Союза студентов-коммунистов», выходил один против пятнадцати фашистов. Но мог разрыдаться, сломав палец о чью-то голову. Бесстыдно воровал. В кафе окликал девушку: «Трахнешься со мной? Ты же еврейка, а еврейки созданы, чтобы их насиловали».