Дойдя до двери, па которой было написано "Вторник", Фрэнк тормознул. Разглядывая фотографию, задумался, почему убийца выбрал Пандемию, а не эту девушку. Те же модные хищно-слащавые черты лица (Памела! Шарон! Клаудиа!). Та же модная блонда (Памела! Шарон! Клаудиа!). Та же узкая ложбинка на груди, стиснутой дешевым платьем а-ля "Секрет Виктора-Виктории".
Он прислушался к себе, но – ничего… Ни теплой волны вдоль позвоночника, ни вереницы смутных образов, которые могли бы подсказать правильный ответ.
Что ж… Глубоко вздохнул и вошел в кабинку.
Это помещение могло вызвать приступ клаустрофобии, если бы клиенты обращали внимание на подобные мелочи. Но клиенты приходили сюда совсем за другим. Кабинка тускло освещалась красной лампочкой-грушей, одиноко свисавшей с потолка. Висит груша – нельзя скушать. Детская загадка. Детям сюда еще рановато.
Передаваемая по трансляции музыка, наполненная охами, стонами и завываниями синтезированных женских голосов. Металлический откидной стул. На полу перед ним – большая измятая коробка с бумажными салфетками. Запах хвойного дезодоранта так интенсивен, что глаза слезятся.
Фрэнк отодвинул стул в сторону и подошел к стеклянной перегородке. С другой стороны стекло завешено невзрачной вельветовой шторкой профессионального красного цвета Рядом со стеклом в стене – щель.
Фрэнк достал из бумажника несколько банкнот, сложил так, чтобы они пролезли внутрь, пропихнул и стал ждать.
Добро пожаловать на встречу с виртуальной жрицей любви!
Музыка стала громче.
Через несколько секунд за стеклом появилась женская рука, занавеска поползла в сторону, и перед ним предстала молодая женщина с фотографии. Гораздо симпатичнее, чем на фотоснимке, по при том – более усталая и… уязвимая, что ли. Толстый слой темного тонального крема, черная тушь, графитом осыпавшаяся под глазами. Потрескавшиеся губы небрежно в жирной розовой помаде. Трусики-бикини розового же атласа и откровенный лифчик с большим вырезом.
Когда шторка отползла в сторону, ее глаза на мгновение встретились с глазами Фрэнка, но девушка тут же отвернулась. Правило номер один: никогда не смотри в глаза мужчине, тем более если ты на работе.
Слегка надув губки, она улыбнулась:
– Привет. Ты поймал меня.
Вторник изогнулась так, чтобы длинные волосы рассыпались по плечам, провела руками по контуру груди, подчеркивая напрягшиеся соски. Телесный атлас натянулся.
Эротика?
Дешевая эротика…
Мягкий, нарочито детский голос и простодушные голубые глаза.
– А я как раз подумывала о чем-нибудь эдаком… Необычном. Скажи мне, что ты хочешь?
– Я хотел только с тобой поговорить, Вторник. Мне почему-то кажется, что тебе есть что мне рассказать.
Вторник начала извиваться в такт музыке, приоткрыв рот и умело вторя стонам, наполнявшим комнату.
– Я не против. Поговори со мной… – мурлыкнула она. – Скажи мне, что ты хочешь?
Фрэнк полез во внутренний карман куртки и достал газетную фотографию Пандемии. Прижал к стеклу.
Вторник продолжала томно раскачиваться, массируя собственную грудь, но – рассмотрела фотографию. Наконец-то! Резко выпрямилась. Скрестила руки на груди, точно защищаясь. Инстинктивное движение девушки почему-то напомнило ему позу убитой. Похожи, да! Только одной досталась жизнь, а другой – смерть.
– Ты знала ее, не так ли?
Сначала показалось, что – пустая трата времени, и она ничего не ответит. Обычно так и происходит. На подобные вопросы не получаешь ничего кроме холодного молчания.
Простодушные голубые глаза мгновенно повзрослевшей нимфетки вдруг стали стеклянными. Ненавидящими.
Скорее всего, это цветные контактные линзы. Настоящий цвет глаз у нее совсем другой. Как, впрочем, и имя.
Наконец она выпалила:
– Это не кабинет для допросов. Сюда приходят за другим.
– А я не полицейский. Она облизала губы, но уже не обольстительно, а нервно:
– Я уже давала показания. Рассказала все, что знала. Что вы от меня хотите?
Фрэнк постарался заинтересовать дамочку по имени Вторник. Хорошо еще, что она – не Четверг. Человек, который звался Четвергом, м-да… Пришлось бы дождичка накануне ждать. Классика жанра. Но – Вторник.
Спокойно и нащупывающе он задавал девушке отстраненные вопросы. Может, в нем погиб талант психотерапевта?
Почему, собственно, погиб?
Постепенно она успокаивалась, но все же избегала смотреть прямо в глаза. Правило номер два: никогда не смотри в глаза мужчине, особенно если он коп.
– Вторник, я, может быть, смогу найти того, кто убил ее.
– Неужто? Никто не сможет, а ты, супергерой, – да! – она наконец взглянула глаза в глаза. Вызывающий тон, однако явственная умоляющая нотка: