В горле стоит влажный ком, но глаза сухи. Я не могу плакать. Моя боль сконцентрировалась во мне, впилась колючкой в сердце и не хочет никуда уходить. Моя жизнь – кромешный ад, без будущего, без любви, без надежды. Лучше бы мне было умереть, чем вот так. Зачем я не дала Елизарову убить себя? Я плохая мать. Арно не нужна мать-убийца. Боже, за что? За что?
Бреду, потеряв счёт времени. Ноги уже не держат. Я вот-вот свалюсь в придорожную грязь, лягу прямо тут и окоченею к утру, точно какая-то бродяжка. Но я не хочу умереть вот так, на обочине дороги. Надо дойти хотя бы до какого-то укрытия. Впереди вижу коробку остановки. Из последних сил добираюсь до неё и падаю на холодную скамейку. Отвратительно пахнет мочой и сыростью. Тяжело дышу, наблюдая, как изо рта вырываются облачка пара.
Руки закоченели от холода. Пытаясь согреть, прячу их в карманы пальто. Онемевшими пальцами нащупываю холодный прямоугольник телефона. Достаю и включаю его. Сколько уже прошло с тех пор, как я ушла из особняка? Час? Два? Три? Смотрю на загоревшийся экран и вижу несколько пропущенных вызовов от Пьера. Горько усмехаюсь, вспоминая своё обещание перезвонить. Когда это было? Целую вечность назад. Я хочу позвонить ему сейчас. В последний раз услышать голос из прошлого. В самый последний. Ведь Пьер всегда хорошо относился ко мне. Отчего-то я уверена, что эта ночь всё изменит. Нажимаю вызов. В трубке слышны длинные гудки.
– Алло, Карин!
– Пье-ер, – хриплю я чужим, незнакомым голосом.
– Что с тобой? Где ты? – он волнуется за меня. Пьер, милый Пьер.
– Всё плохо, – на глаза наворачиваются слёзы. – Я не знаю, где я… Кажется, в преисподней…
– Карин, ты хорошо себя чувствуешь? – наверное, думает, что я пьяна. Лучше бы я напилась.
– Плохо… Очень плохо… Елизаров, – я замолкаю.
– Что Елизаров? При чём тут Елизаров?
– Ты ничего не знаешь? – слабо улыбаюсь. – Ты же ничего не знаешь…
Шумно выдыхаю.
– Карин, где ты?
– Ты ничего не знаешь… ничего…
– Карин?
– Я убила его, Пьер…
– Что? Я не понял, Карин! Повтори! Тебя очень плохо слышно.
– Я убила его…
– Кого ты убила? Я не понял, Карин!
– Елизарова. Я убила Елизарова…
– Карин, ты… Ты бредишь?
– Нет, Пьер. Я его убила… Убила…
Слёзы затопляют меня. Становится нечем дышать.
– Прости, Пьер, – шепчу я, едва шевеля губами. – Прости…
– Карин! Карин! Ты где, Карин! Я приеду за тобой! Карин!
– Не надо… Все кончено… Ты уже не поможешь…
– Карин, не бросай трубку! Карин! Скажи, где ты?
– Не знаю… Где-то на трассе… Лежу на скамейке вонючей автобусной остановки…
– Ты на Рублево-Успенском шоссе?
– Не знаю… наверное…
– Где именно, Карин? Где именно?
– Да не знаю я! – вою в телефон. Зачем он мучает меня?
– Никуда не уходи! Я приеду за тобой! Слышишь? Никуда не уходи! Дождись меня.
Отключается. Кладу смартфон обратно в карман пальто. Куда я денусь? Ноги уже не держат. Драка хочет найти меня и забрать. Забрать отсюда. Мысль оказаться в теплом салоне его автомобиля приятно греет. Я закрываю глаза и поджимаю под себя ноги. Порывы ветра заставляют меня дрожать. Тонкие стеклянные стены не слишком защищают от холода. А что если полиция найдет меня первой? Да какая теперь разница… Я всё равно не могу больше идти. Мне только и остаётся, что ждать.
Глава 28. Марин Леру. Прощай, Карин!
Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я разговаривала с Драка по телефону. Это было так давно. Кажется, в прошлой жизни. От усталости уже не понимаю, где я и что со мной. Но спать не могу. Просто лежу на скамейке и смотрю, как мимо с гулом проносятся машины. Пролетают, вспыхивая белёсыми фарами, и навсегда тонут во мраке ночи. Слышу, как у обочины, шурша колесами, останавливается автомобиль. Хлопает дверца, быстрые шаги шелестят по мелкому гравию. Поднимаю глаза и вижу перед собой Пьера. Он присаживается рядом на корточки и заглядывает мне в лицо. Кладет тёплую ладонь на моё плечо.