Стою перед ним как на экзамене. Тянет время, пытаясь понять мои мотивы.
– Сын, да? – сверлит едким взглядом. Звериное чутьё. Ещё бы! Мои челюсти инстинктивно сжимаются. В ушах звенит от напряжения. Оставшись удовлетворенным моей реакцией продолжает: – В сущности, какое мне дело? Учти, если я соглашусь, то будешь делать только то, что скажу. Поняла?
– Да, – тотальный контроль мне обеспечен.
– Молодец, – кривится в ухмылке. – Для верности, чтобы ты не вздумала сбежать или брыкаться, буду платить частями. Если мне что-то не понравится – штраф. Сечёшь?
– Секу.
– Эк тебя поприжало. Я на такую удачу даже и не рассчитывал. И ещё… Никаких специальных словечек и всей этой тематической херни. Тут я – царь и бог, а ты – ничтожная вошь. Хочу – милую, хочу – караю.
Елизаров – жёсткий, властный, больной на всю голову ублюдок. Всем, кто работает у него, приходится несладко. Поражает одно: неужели ради денег, пусть и очень хороших, люди готовы ползать в ногах у садиста, страдать и принимать унижения?
– Жить будешь здесь. Всё. Иди. Скажи Егору, чтобы вещи помог перевезти.
Глава 26. Жильбер. Кошмар наяву
Живу у Елизарова. Мне отведена маленькая комната, размерами больше напоминающая собачью конуру. В ней едва помещается кровать и непритязательный шифоньер. Александр Васильевич использует меня не часто, но каждый раз незабываем. Фантазия у этого ублюдка работает на полную катушку. Боюсь, что однажды он зайдёт слишком далеко в своих экспериментах и убьет меня. Последняя его фишка – оставлять порезы на моём теле. Он делает не глубокие, но ощутимые надрезы на моих плечах и бёдрах. Медленно, не спеша погружает в плоть остро заточенное лезвие охотничьего ножа и внимательно смотрит за моей реакцией. Я стараюсь не показывать боли. Ему нравится смотреть, как меня ломает. Чем острее я реагирую, тем дольше мне приходится терпеть. Его возбуждает такая игра. Ему нравится чувствовать надо мной власть. Александр Васильевич упивается ею. «Жизнь на коленях» – теперь мой девиз. Моё тело изобилует всевозможными шрамами и ожогами, благодаря сексуальным забавам Елизарова. На спине – рубцы от кнута, на руках и ногах – порезы от охотничьего ножа, и это не считая многочисленных гематом и кровоподтёков. Наверное, у меня низкий болевой порог, или моё тело мобилизовано к принятию боли уже настолько, что я терпеливо переношу пытки в ожидании, когда же Елизаров наиграется.
Слава богу, что его часто не бывает дома. У меня остаётся время для Арно. Несмотря на, мягко говоря, дурной характер, у Елизарова есть и приятные черты. К примеру, он живёт по чёткому графику, поэтому я точно знаю, когда могу уехать из дома незамеченной. Все свое время, свободное от общества Александра Васильевича, я провожу в больнице.
Арно выглядит несчастным. Из ручки торчит катетер, через который непрерывно вливают лекарства и кровь. Ему делают химиотерапию. Моего малыша постоянно тошнит, и он почти ничего не ест. Кормлю его через силу. Арно тихо жалобно плачет, глядя мне в глаза. У бедняжки почти не осталось слёз. Его боль в тысячи раз превосходит мою. Она не отпускает ни днем, ни ночью. Бедный мой Арно! Как помочь ему? Врач говорит, что надеется на скорую ремиссию, и тогда лечение можно будет продолжить дома. Но куда я повезу его? Не к Елизарову же. Планирую снять квартиру и вызвать маму. Думаю, вместе мы справимся. Но ремиссия никак не наступает. Неужели всё так плохо? Через месяц впадаю в жесточайшую депрессию. Когда Арно уже полегчает?
Егор все знает о моем сыне. Он единственный, с кем мне удалось подружиться в особняке Елизарова. Рассказываю ему о своих проблемах, но это бывает очень редко. Он телохранитель и постоянно находится при хозяине. Егор мне сочувствует.
Врачи онкоцентра разослали запросы, куда только могли. Ищут для Арно донора. Я подала документы во все благотворительные фонды. В некоторых отказали, говорят, что не могут помочь всем. «Зачем же вы тогда беретесь за это?» – кричу в отчаянии в штабе одной из таких благотворительных организаций пышненькой рыжей девушке-волонтёру. Она моментально вспыхивает и отводит глаза. Понимаю, что не права, но меня несёт. Я не в силах смотреть, как медленно умирает мой сын. Денег, что выдает Елизаров раз в две недели, едва хватает на лечение и дорогущие лекарства. Но помимо них нужен донор. Где найти этого чертового донора? Доктора сделали анализ на совместимость Арно со мной. Я не подхожу. Вернее я могла бы подойти, но в России нет таких технологий. Надо ехать на Запад.
Лечащий врач успокаивает меня, говорит, что люди иногда ждут по несколько месяцев и даже лет. Не все доживают, не всем находится донор. Но надо верить. Пока веришь – есть надежда на выздоровление. Скорбно выдыхает и выражает сожаление, что отец Арно умер и не оставил ему ни братишек, ни сестричек. Говорит, что совместимость с братьями и сёстрами обычно выше. Я закрываю глаза. Его слова ранят меня в самое сердце. Господи, Эммануэль был сводным братом Арно. Он мог бы стать для моего сына донором. Насмешка богов, злая ирония судьбы. Как же так? Получается, что своей глупой страстью к Жильберу я погубила не только Эммануэля, но и собственного сына. Я сама во всем виновата. Сама. Но просто сидеть и сожалеть я не могу. Мне надо действовать, надо что-то сделать, чтобы спасти Арно. В голову приходит сумасшедшая мысль – Пьер. У него большие связи, я уверена, что Драка сможет помочь. Однако риск слишком велик. Могу ли я доверять Пьеру, не побежит ли он докладывать обо всём Пуавру? Ведь они не просто родственники, а приятели.