На страницах «Друга» разгорелась полемика. И хотя консервативная часть «Академического кружка» возражала Драгоманову («У нас в Галичине не приймется ни язык великорусский, ни украинский, для того пишем, о сколько можно, по-галиций-ский...»), большинство молодежи было на его стороне.
Михайло Павлик и Иван Франко (за подписью «Хмара») опубликовали в журнале «Друг» статью.
Они предлагали реорганизовать «Академический кружок». По их мнению, его деятельность «должна заключаться в том, чтобы тесно связать интеллигенцию с народом».
Победило прогрессивное направление. В начале 1876 года Франко, Павлик и их единомышленник Иван Белей вошли в состав редакции «Друга».
Теперь журнал совершенно изменил свое направление. В нем стали появляться художественные произведения и статьи, отражавшие борьбу за реализм в литературе, за народность языка, культуры, просвещения.
Правда, для самого Ивана Франко многие вопросы, возбуждавшие столько споров в «Академическом кружке», были вопросами давно и окончательно решенными. Он уже тогда стоял на несколько голов выше окружавшей его львовской молодежи. И недаром позже в своем автобиографическом письме к Драгоманову Франко так вспоминал это время: «Явившись во Львов, в «Академический кружок», я внезапно очутился посреди споров о языке и национальности... Я не буду здесь рассказывать историю тех перемен, которые произошли в редакции «Друга» главным образом под влиянием Ваших писем... Из Ваших писем в редакцию «Друга» я вычитал только лишь то, что необходимо знакомиться с современными писателями, и бросился читать Золя, Флобера, Шпильгагена — так же, как перед этим уже с восхищением читал Л. Толстого, Тургенева и Помяловского, а затем Чернышевского, Герцена... За эти три года университетской жизни я читал очень много...»
•
Победа Франко и Павлика в «Академическом кружке» и редакции «Друга» была ознаменована в том же году выпуском литературного альманаха «Днестрянка». Здесь преобладали произведения реалистические, написанные на народном украинском языке. Среди них повесть Марко Вовчка «Институтка» и два первых значительных прозаических произведения Франко: повесть «Лесихина семья» и рассказ «Два приятеля».
Франко написал их в Лолине, в обществе своих друзей Рошкевичей, в светлые дни любви к Ольге...
. «Лесихина семья» — правдивая история жизни крестьянской семьи — вызвала оживленные споры в тогдашней литературной среде.
— Ну, что же это такое! — возмущался почтенный редактор влиятельного львовского клерикальнонационалистического журнала «Правда» — а позднее газеты «Дело» — Владимир Барвинский. — У вас могла бы получиться прекрасная идиллия,. если бы не этот несчастный натурализм, который совершенно портит идиллическое впечатление. В какую категорию произведений можно зачислить вашу повесть?
Франко отвечал, что вопрос о «категориях» литературы его не трогает. Он считает настоятельной необходимостью изображать все классы общества и в своей повести хотел показать контраст между красотой природы и убогой жизнью народа.
Но Барвинский не унимался:
— Это совсем не в духе нашей поэзии, особенно народной, — здесь природа и грустит и радуется в согласии с печалями и радостями человека.
— Но такая видимая гармония, — замечал Франко,—‘только один из способов возбудить определенное настроение. Однако народной поэзии не чужд и другой прием — прием контраста.
Барвинский этого не понимал.
— Нужно, — настаивал он, — писать округленные, законченные рассказики, новеллы или романы, а не эскизы, не наброски.
— Я не чувствую в себе силы, да и не владею таким количеством наблюдений, чтобы построить округленный, законченный рассказ и дать в нем полную картину всего общества или хотя бы одного какого-нибудь класса, — скромно заявил Франк о.
И еще один вопрос вызвал спор между Франко и Барвинским. Редактор считал необходимым, чтобы повесть непременно будила национальные чувства. А Франко настаивал на том, что прежде всего следует изображать социальные отношения людей.
— В условиях различного воспитания, традиций, окружения, — говорил Франко, — и последовательность, и причинность, и закономерность поведения различных людей различных классов бывают различны. Изображать эти особенности человеческой логики и психологии для меня самое привлекательное дело.
— Ну, так это не хватит всей жизни, чтобы настолько войти и вдуматься в дух разных людей из разных классов, чтобы изобразить их в повестях, — возражал Барвинский.
— Да, —отвечал Франко, — и все же это необходимо. И только располагая такой картиной жизни общества во всех его классах и явлениях, мы можем рассчитывать на синтез, на создание более широких и «округленных» образов.
Барвинский, конечно, так и не согласился с. молодым писателем-реалистом. «Но меня этот разгов-ор с ним, — вспоминал Франко, — привел к окончательному решению: собирать материалы, писать эскизы и рассказы, изображая наше общество, различные его классы, разные стремления, муки, порывы, иллюзии и настроения. Жизнь дала мне, пожалуй, даже слишком много возможностей для сбора такого материала. Случайные рассказы знакомых, лица, встреченные в вагоне железной дороги, собственные воспоминания и наблюдения — все это постепенно превращалось на протяжении многих лет в более или менее обширные повести и эскизы. Я стремился каждую такую картинку выносить в душе до тех пор, пока не вживусь в особенную, присущую ей атмосферу, не отыщу соответствующий ей тон и средства изображения».
Так окончательно созрел у писателя план всестороннего художественного показа жизни народа.
В середине семидесятых годов Франко пишет рассказы и повести, и с их страниц встают забитые нуждой, непосильной работой и бесправием крестьяне. В первый раз в литературе появляется образ наемного .рабочего — нефтяника бориславских промыслов. И ему противопоставлен образ эксплуа-татора-капиталиста, грязного представителя раннего промышленного «грюндерства»... Капиталистический удав — «боа-констриктор» (так и назвал Иван Фрднко свою повесть) — душит бедняков, убивает все подлинно человеческое, толкает на преступление.
«Лесихина семья», «Два приятеля», затем цикл рассказов, печатавшихся в журнале «Друг» и вышедших в 1877 году под заглавием «Борислав. Картины из жизни прикарпатского населения», — все это было совершенно новым словом в украинской прозе.
В то же время появляется первый сборник стихотворений Франко — «Баллады и наставления». Он состоит главным образом из переводов — Пушкина, Алексея Толстого, Гейне. В журнале «Друг», в альманахе «Днестрянка» Франко помещает свои прозаические переводы: начало романа «Что делать?» Чернышевского, отрывок из «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина, рассказы Глеба Успенского, Эмиля Золя.
На всю жизнь осталась у него эта изумительная работоспособность: ведь библиографический указатель его сочинений включает свыше четырех тысяч номеров!
Франко выступает в журнале «Друг» с литературно-критическими статьями. Он стремится теоретически обосновать принципы реализма в литературе и народности в языке. Он популяризует отдельные мысли и высказывания Белинского, которого называет «отцом реалистической школы».
Франко уже ясно понимает, что «действительность должна быть основой поэзии, и тогда поэзия будет иметь цену для действительности». Его все больше волнует мысль о необходимости коренных перемен, хотя пока он еще и не осознал всю глубину революционно-демократических взглядов на развитие общества.
Он склонен был думать, что одним только прогрессом культуры и науки можно решить важнейшие социальные проблемы.
J