Знаю, что у нее был роман с Михельсоном. Она его любила настолько, что, когда он ее бросил, резала себе вены. Невольно смотрю на ее руки. Но при таком освещении не вижу шрамов.
Как-то не везёт ей в любви. Михельсон был повернут на самом себе, Пьер подсел на наркотики, а отец... К сожалению для Марион, я слишком хорошо его знаю. На самом деле он живёт только искусством. И это печальная правда.
Марион
С тех пор, как я поселилась у Франсуа, они с Марком перестали ужинать в своем любимом кафе около театра и каждый раз после спектакля заваливались вдвоем домой, чтобы ужином их кормила я. Наверное считали, что мне одиноко без них по вечерам. Ну, в общем-то они правы.
Вот и в этот раз мы ужинали все вместе. Я знала, что Франсуа не ест перед спектаклем, но и плотный ужин ему ни к чему. Одним словом, задавали они мне задачку.
Сегодня у нас была рыба на пару и отварная спаржа. И, конечно, вино и сыр.
Наверняка там в кафе еда была проще, а атмосфера теплее. Здесь же вечер проходил в молчании. И это было невыносимо.
Устав от того, что эти двое молчат, как сговорившиеся, я протянула свой бокал Франсуа.
-- Налей и мне немного.
-- Ты же говорила, что не пьешь алкоголь, -- напомнил мне Марк.
-- Смотря где и с кем. Дома пью.
И снова молчание.
-- Франсуа, ты осунулся и похудел, -- не выдержала я.
Франсуа замер на миг. Даже Марк перестал есть.
-- Умеешь ты поднять настроение, -- усмехнулся Франсуа.
Отшучивается, как всегда.
-- Кто еще, кроме меня, скажет тебе правду? Марк, уговори своего отца взять несколько выходных. Ему необходим отдых. Я увезу его на побережье. Это всегда помогает собраться с силами.
-- На побережье? -- переспросил Марк.
-- Мои родители уезжают в Бельгию к тетке. Дом будет свободен целую неделю, -- я надеялась, что Марк и правда уговорит его.
-- И вы будете там вдвоем? -- зачем-то уточнил Марк.
Франсуа молчал. Он предпочитал не вмешиваться, я уже заметила эту его черту. Что сказать, умный человек.
-- Мы и тут вдвоем. Или ты вкладываешь в это какой-то особый смысл? -- закатила я глаза. Иногда Марк просто бесил своей бестолковостью.
Он как-то стушевался, а я продолжала дожимать.
-- Ты знаешь, что твой отец не спит ночами? Он выкуривает за ночь по пачке сигарет, а потом спит пару часов перед рассветом. Хотите сказать, это нормально? -- я переводила взгляд с одного на другого.
Прости, Франсуа, что раскрываю твой секрет, но это для твоего же блага. Или ты думаешь, что я ничего не замечаю?
-- Папа... -- Марк не мог выговорить ни слова.
-- Марк, иди домой, уже поздно. Иди, сынок.
-- Хорошо, -- Марк выскочил в коридор.
А я почему-то почувствовала себя виноватой. И побежала за Марком.
Он накинул пальто и посмотрел на меня в темноте.
-- Ты без шарфа? – удивилась я, -- там же холод собачий!
-- Обязательно надену в следующий раз...мамочка...
-- Язык тебе оторвать? -- я накинула ему на шею мой шарф черного цвета крупной вязки. Такой и парню носить можно.
Он как-то замер, потом тихо спросил:
-- Ты же позаботишься о нем?
-- Конечно. Если ты, наконец, найдешь ту, которая позаботится о тебе, -- и укутала его в свой шарф.
-- Уже нашел.
-- Ну, слава богу! -- я открыла дверь и похлопала его по плечу, -- когда вы съедетесь, ты наконец перестанешь так опекать отца и займешься своей личной жизнью.
Он как-то невесело усмехнулся.
-- Что? -- не поняла я.
-- Гм, все сложно...
-- На самом деле нет. Но люди привыкли все усложнять.
-- Наверное, -- он вздохнул и стал спускаться по лестнице.
-- Обещай, что уладишь свои отношения с девушкой!
-- Обещаю.
***
Разговор о Марке
Марион
Франсуа всё-таки взял небольшой отпуск на несколько дней. Он поддался моим уговорам, и мы собрались ехать в Ольт следующим утром.
А этим вечером решили отпраздновать его долгожданные каникулы.
Я притащила чай и печенье, а Франсуа что-то искал в радиоэфире.
-- Надеюсь, это спектакль, в котором ты играешь?
-- Боже упаси! Это концерт звезд итальянской оперы из Рима, -- он так тепло улыбнулся, что я поняла: даже сознание, что ты в отпуске, уже лечит человека.
-- Уверена, мои родители тоже слушают. Папа обожает оперу, -- я бухнулась рядом на диван, забираясь с ногами и зарываясь в подушки, -- я, кстати, тоже.
Франсуа погасил верхний свет, и теперь только свет от радиолы наполнял комнату. В прямом эфире шла подготовка к концерту. Настраивался инструмент, слышался шум и покашливание в зале. Я с детства любила такие концерты. Мы собирались всей семьей, отец также тушил свет. Я обязательно втискивалась между родителями, чтобы получить двойное удовольствие: от прекрасной музыки и тепла двух любимых людей. Ух, даже сердце забилось от воспоминаний!