***
Было уже за полночь, а я крутилась в постели с боку на бок и никак не могла уснуть. Вдобавок, Шери, которую соседи нам все-таки вернули, стала скрестись в мою дверь и жалобно мяукать. Неужели помнит прежние счастливые дни, когда мы спали с ней в одной постели? Знаю, что беременным нужно меньше возиться с кошками. Однако, покрутившись ещё, я не выдержала ее стенаний и открыла дверь.
-- Ладно, заходи, шантажистка.
Кошка мгновенно оказалась в моей кровати, и я уже хотела последовать за ней, как вдруг по ногам потянуло холодом, и я ощутила лёгкий запах сигаретного дыма. Прислушалась. Все тихо. Однако, что-то подсказывало мне, что не все в порядке в этом доме.
Накинув мамину вязаную кофту и обувшись, я подошла к комнате Франсуа. Под дверями не было видно полоски света, однако холодом тянуло именно отсюда.
Осторожно постучала. Ещё раз. Тишина.
Тогда я решилась открыть дверь и замерла на пороге.
Франсуа стоял в пижаме у приоткрытого окна и курил. Пепельница на подоконнике была заполнена. Колючий зимний ветер врывался в комнату, выстуживая тепло.
Я подошла и оперлась бедром о ледяной подоконник. Тонкий кардиган едва защищал от пронизывающего холода. Франсуа окинул меня отстранённым чужим взглядом, чуть прищурился, но не потушил сигареты.
-- Марион... иди спать, -- кратко подытожил он нашу дуэль взглядов.
Но я не двинулась с места. А потом протянула руку, вынула сигарету из его рта и затянулась.
Мои губы коснулись теплого влажного фильтра, прямо там, где только что сжимались его губы.
Уголок его рта дернулся, он смотрел слегка исподлобья. И я поняла, что сейчас Франсуа максимально закрыт для меня. Сейчас ему плохо, и он не хочет делится тем, что у него на душе.
Я курила его сигарету так, словно хотела выпить его горе. Или, по крайней мере, забрать себе его часть.
Не знаю почему, но я вдруг закашлялась, и это разрядило атмосферу. Франсуа сначала молча наблюдал, а потом забрал у меня окурок и быстро затушил его в пепельнице. А меня, кашляющую и замерзшую, нежно обняли и ласково прижали к груди.
-- Ну, тихо, тихо... -- он легко засмеялся и поцеловал меня в волосы.
Наверное, я и впрямь смешно выглядела. Соблазнительница в старой вязаной кофте, поперхнувшаяся дымом.
Я благодарно положила голову ему на плечо и закрыла глаза. Вот зачем мне понадобилось забирать у него сигарету? Хотела выглядеть привлекательной и достаточно взрослой для него? Все равно между нами ничего, кроме нежности, никогда не случится. И сейчас я это отчётливо поняла.
А хочу ли я, чтобы случилось? Хотелось бы мне, хотя бы мысленно, раздеть Франсуа и оказаться рядом с ним в одной постели? Даже сама эта мысль показалась мне кощунственной.
Он гладил мою спину, потом шепнул:
-- Марион... ты сейчас уснешь у меня на плече, -- и снова тихий смех.
Я словно просыпаюсь от его слов и разлепляю глаза.
-- Мне было так хорошо... -- я отстраняюсь и прошу, -- ты ложись, а я немного посижу с тобой. До тех пор, пока ты не заснешь, хорошо?
-- Договорились.
Он закрывает окно и задергивает ажурные занавески. Но все равно в просвете видно бездонное, словно хрустальное, чёрное небо, усыпанное звёздами.
Он ложится, я помогаю ему укрыться одеялом и сажусь на край кровати. И в голове мелькают странные мысли, но возможно я просто засыпаю. На миг я вижу Франсуа маленьким. И чувствую себя его матерью, которая любит его и заботится о нем.
И вдруг уже вижу Франсуа-отца, который один растит троих малышей. Вечером укрывает их вот также одеялом, успокаивает, разговаривает с ними.
А потом вспоминаю кадры похорон Пьера, которые видела по телевизору в новостях. Франсуа на кладбище у могилы. Прощается со своим мальчиком.
Я сижу рядом, глажу его плечо, а у самой душа переворачивается от какой-то неясной тревоги.
И тут я замечаю, что ему тоже не по себе. Он молчалив и, могу поклясться, бледен, хоть в комнате сейчас темно. Франсуа прикрывает глаза рукой, но пальцы его дрожат. Возможно ли, что мы думаем об одном и том же?
Внезапно он утыкается лицом в мое бедро, и я через тонкую сорочку чувствую теплое влажное сбивающееся дыхание. Он обхватывает рукой мои колени и шепчет что-то о Пьере.
-- Как это могло случиться, Марион?! Как это могло произойти с моим мальчиком, как? Я не верю, не верю...