Вот его портрет.
На темном фоне только лицо, освещённое огнем от зажигалки -- Марк прикуривает сигарету. Лицо и ещё немного рука. Выхваченные из темноты мгновенной вспышкой, пересеченные светом и тенью. И, на мой взгляд, это его лучший портрет.
Я остановилась и какое-то время рассматривала снимок. И я еще не считала Марка красавцем?! Убить меня мало…
Напротив мой портрет. Я его знаю. И называю портрет с зонтом.
На самом деле, из всех моих фотографий, сделанных Марком, я больше всего люблю этот снимок. Помню, он снимал меня в парке, и вдруг пошел дождь. Марк весь промок, пытаясь поймать во мне что-то особенное, и все просил меня: «Улыбнись». А я не могла, потому что мне было так жаль его, мокрого насквозь. Наконец, я протянула ему зонт и улыбнулась. А он сфотографировал меня в этот момент.
Закончив рассматривать наши портреты, я повернулась к нему.
-- Марк…-- только и могла прошептать я. Я все поняла. Эти портреты говорили лучше любых слов.
А он стоял рядом какой-то растрепанный и раскрасневшиеся, взволнованный, но сосредоточенный.
Не говоря ни слова, он подошел ко мне так близко, что я ощутила тепло его тела. Его пальцы легко коснулись моих волос, спустились к щеке, невесомо прошлись по плечу… Он склонился ко мне так, словно хотел поцеловать. Но вместо этого вдруг неожиданно опустился передо мной на колени и уткнулся лицом мне в живот. Я с трепетом коснулась его волос. Даже через свитер ощутила теплое дыхание, а по полоске обнажившейся кожи над брюками легко скользнули теплые подушечки его пальцев.
-- Марк…-- и в моей груди что-то сладко затрепетало от этого имени, которое успело стать таким родным, -- Марк…
Мои чувства к нему вдруг в один миг переродились. Вся моя нежная симпатия, гордость за него, теплота и доверие переплавились, превращаясь в единое горячее восторженное чувство. Он не сказал мне не единого слова, но то, как он жарко смотрел на меня, как трепетно едва уловимо касался меня, как горячо дышал и прижимался ко мне, говорило само за себя – Марк был влюблен. Я поняла это, и моя душа запела от восторга.
Я обхватила его голову руками и прижалась щекой к его волосам. А потом, осмелев, взяла в ладони его лицо, и сама поцеловала. И его губы ответили мне. Странно… Мне казалось, что поцелуй наш должен быть таким страстным, что мы не сможем оторваться друг от друга, столько в наших сердцах было чувств! А на деле мы едва коснулись губами друг друга, а потом долго стояли, как оглушенные, ничего не ощущая и не замечая вокруг. Но я совершенно точно знала, что не расстанемся уже никогда!
Мы с Марком начали жить вместе.
Его студия и моя квартира стали нашим общим пространством.
Он помогал мне с обустройством моего магазина, а я любила приходить к нему и наблюдать, как он работает. Иногда помогала, когда он позволял мне.
Работая, Марк, казалось, забывал обо всем, полностью уходя в творчество. Я же старалась быть незаметной и не привлекать к себе внимания. И все же иногда он вдруг оборачивался и улыбался мне своей чудесной широкой улыбкой. Или неожиданно подходил и целовал меня. И это было так мило! Значит, он и не забывал обо мне, помнил, что я тут, рядом.
А когда открылся мой магазинчик, Марк сделал отличные фотографии для рекламы. Словом, оставалось только жить вместе и радоваться.
Как-то вечером Марку позвонил Франсуа.
Я лежу в кровати. Комната погружена во мрак, если не считать света уличных фонарей, освещающих набережную. Любуюсь профилем Марка на фоне окна. Он сидит в кресле и отвечает на звонок. Говорит с отцом негромко, ласково. Теперь я воспринимаю совершенно по-другому его голос, его самого. Знаю, какие невероятные нежные слова он знает и говорит мне наедине. Никто никогда не говорил со мной так. Не любил и не жалел меня так сильно, как Марк. Мне сложно отвечать ему в том же духе, и потому что плохо это умею, и потому что горло перехватывает от нежности и какой-то щемящей боли. Но он знает, как я дорожу им, нуждаюсь в нем. Теперь, что бы ни случилось, я предана ему до конца.
Если бы Франсуа позвонил чуть раньше, он бы нас прервал. И когда же Марк признается ему, что давно уже живет со мной?
-- Ты поздно звонишь, папа. Как твои дела? ... Ничего, я не спал… Да, я не один…я кое-с-кем встречаюсь… Да, с Марион, а как ты догадался?! ... Ну, и как я на нее смотрел? … От тебя ничего не скроешь, папа, – Марк смущенно смеется.
– Сейчас спрошу у нее, -- и он поворачивает ко мне голову, -- Марион, Мари приглашает нас на обед в воскресенье, пойдем?
-- Обязательно!