-- Да, мы придём. Передавай Мари привет. Спокойной ночи, папа! – он положил трубку и стал одевать пижаму, которую отыскал в темноте на полу.
-- Марк…
-- Да?
-- Иди сюда.
Он оделся, вернулся в постель и обнял меня. Из окна была видна поблескивающая под луной Сена, пустынная набережная и густая темнота парка.
-- Марк, когда Энн приедет на каникулы, пусть живет у нас. У меня в квартире целых три комнаты. Так она сможет видеть и отца, и тебя. Да и я смогу за ней присмотреть.
-- Хорошо…
Я мечтательно улыбнулась, представив, как мы с Энн, точно подружки, бегаем по магазинам и на прогулки. Прижалась к Марку, хотелось прильнуть щекой к теплой груди, но поморщилась, встретив преграду в виде пижамы.
-- А вот это лишнее, -- потянула за ткань.
Марк усмехнулся.
-- Ага, так меня тебе все-таки хочется раздеть?
-- И не только раздеть. Что бы я хотела с тобой сделать даже вслух говорить нельзя.
Марк тяжело задышал, и даже через пижаму чувствовалось, как забилось его сердце.
-- Ну, так и не говори, -- шепнул он мне, -- сделай…
Марк
Когда мы занимаемся любовью, Марион не произносит ласковых слов и не говорит о своей любви. Она постоянно повторяет одно единственное слово. Бесконечно, с сотней нежных оттенков, то тише, то громче, то едва слышно. Иногда ее губы просто дрожат, но я знаю, что за слово они повторяют, и это сводит меня с ума. Она шепчет мое имя. Только одно мое имя: Марк...
И это словно околдовывает меня, лишает разума, обостряет все чувства. Никогда не думал, что мое имя можно произносить так. Что оно может звучать так призывно и мучительно. И я не могу устоять. Я готов на все, только бы она продолжала шептать его.
Эпилог
Прошло 5 лет
Марион
Мартовское свежее утро. Тёмно-синий седан привычно мчится по знакомому шоссе, направляясь из Парижа в Ольт. За рулём Марк. Нам туда ехать целых два часа.
На заднем сидении у окошка сидит Энн. Она уже окончила колледж и работает в редакции журнала «Мадемуазель». Ее совсем не узнать, так она выросла и похорошела. У нее есть парень, но девушка всегда соглашается, когда мы зовём ее на пару дней в Ольт, к моим родителям. Ведь к Энн они относятся, как к родной.
Рядом с ней сидит черноглазый малыш Жан-Мари, сын Франсуа и Мари. К моей огромной радости, он часто гостит у нас, ведь его родители много заняты в театре, а Франсуа ещё и снимается постоянно, потому что переживает новую волну популярности в кино. Чего стоит один только невероятный фильм "Судья" с ним в главной роли. Я так рада за Франсуа!
Рядом с мальчиком сидит его верная подружка Лола, наша с Марком дочь. Она его ровесница, и к тому же они ходят в один подготовительный класс.
Лола убеждена, что он ее брат. Я не разубеждаю девочку, потому что родственные переплетения в нашей семье не самые простые.
-- Забыл вам сказать, -- вдруг вспоминает Марк, -- Папа получил роль у Шаброля. Съёмки уже на следующей неделе.
-- С ума сойти! – закатывает глаза Энн.
-- Папа получил роль! -- болтает ногами Жан-Мари.
-- Папа получил роль, -- беспечно поддакивает ему Лола. Мальчик для нее – главный друг и безусловный авторитет. Она всё всегда повторяет за ним.
Жан-Мари морщится.
-- Это мой папа получил роль!
По сравнению с умницей и не по годам развитым Жаном-Мари, Лола в свои четыре все еще наивная голубоглазая глупышка.
-- Папа получил роль, -- несмело повторяет она. Уверена, дочь считает, что роль получил именно Марк.
Жан-Мари картинно качает головой.
-- Вот бестолковая!
-- Я не бестолковая, я твоя сестра, -- жалобно тянет Лола.
-- А вот и нет! Вот моя сестра, -- малыш хлопает ладошкой по коленям Энн.
-- Я тоже, -- девочка расстроена.
-- Ты мне не сестра. У тебя вообще нет брата, а у меня есть! – и мальчик собственнически обнимает кресло, в котором сидит Марк.
Что сказать, Жан-Мари не привык уступать. Потому что отлично знает, насколько его все обожают: мать и отец, Марк, Энн, Лола. Даже мои родители души в нем не чают. Я, конечно, втайне тоже обожаю сына Франсуа, но ради его же блага не даю ему спуску.
Лола прибегает к единственному своему вескому аргументу -- она начинает пускать слезу.
-- Мама!
Я оборачиваюсь.
-- Лола, у тебя есть брат. Это Жан-Мари. И он не будет тебя огорчать, если хочет, чтобы ты и дальше считала его братом, верно?
-- Она мне не сестра, -- бросает вызов Жан-Мари.
-- Отлично, -- спокойно заключаю я под рев Лолы, -- тогда папа и мама родят Лоле нового братика. Доброго маленького братика, который не будет никого огорчать, будет любить и защищать свою сестричку. Договорились, Жан-Мари?
Он некоторое время раздумывает, потом хмурится, обнимает Лолу и целует в щеку.