Мы выходим, я лечу куда-то, словно обезумевшая кобылица. Что это со мной? Прихожу в себя, когда Франсуа придерживает меня за рукав:
-- Марион!
Невольно притормаживаю.
-- Я подвезу вас, не спешите.
Киваю, и мы вместе идём по освещенной фонарями дорожке.
Когда я пытаюсь свернуть к калитке, он снова меня придерживает за рукав.
-- Не туда.
Идём к гаражам. Ну конечно, они же с Роденом друзья. Он ставит машину в его гараж.
Оказывается, машина не в гараже, а под навесом. Среди нескольких совершенно новеньких машин я безошибочно узнаю его светлый Citroen DS.
Не удивительно, за столько лет я знаю о Франсуа почти всю официальную информацию. Знаю, где учится его дочь Энн, какую марку фотобумаги предпочитает его старший сын фотограф Марк. Знаю, что употребляет его сын Пьер. Но это уже не из официальных источников. Просто мы с Пьером... да, было дело, пересекались по жизни...Случайно...
Франсуа открывает мне дверцу, потом сам садится за руль, и мы выезжаем с территории поместья. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, как охрана закрывает за нами ворота. Ещё не полностью осознаю, но подозреваю, что за этими закрывшимися воротами осталась моя прежняя жизнь.
Глава 3. Ночь. Дорога. Ситроен.
Марион
Мы едем по ночному городу.
Его Богиня* и правда невероятна, идёт так мягко, словно плывет по облакам.
------------------------
*Citroën DS имел неофициальное название «Богиня» из-за того, что DS (de-es) по-французски звучит так же, как слово Déesse – богиня.
------------------------
Такая езда успокаивает. Настроение улучшается с каждой минутой. Хочется так ехать и ехать бесконечно.
Полутьма салона создаёт какую-то интимную атмосферу.
-- Куда вам? -- спрашивает он, не отрывая взгляда от дороги.
-- В Нейи, Булонский лес 27.
Это далеко.
Он улыбается, мельком взглянув на меня. Боже, как же я люблю эту улыбку! Начинаю почему-то думать, что я всего лишь примитивная фанатка знаменитого актера. Знаете, из тех, что визжат и хлопают в ладоши, стоит кумиру случайно глянуть на них или подарить автограф. И почему эти глупости лезут мне в голову? Я ведь совсем не такая. Ну да, все они не такие...
Ловлю себя на том, что не свожу с него глаз. И почему в нем все так идеально? Идеальная прическа, идеальное пальто, даже его замшевые перчатки идеальны и чертовски ему идут. Черт, я залипаю на деталях, ведусь, словно девчонка, впервые севшая в дорогой автомобиль.
А автомобиль у него и правда классный. Знаю, он заядлый автолюбитель.
Мы снова молчим, но на этот раз хочется прервать молчание.
-- Вы используете для волос бриалин? Он вроде уже вышел из моды, -- зачем-то говорю я и тут же кажусь себе идиоткой. К чему это я ляпнула?
-- Я и сам уже вышел из моды, -- как-то легко признается он. И он прав. И не поспоришь, его время в кино ушло, как и время любимых им приталенных пиджаков.
-- Остроумно, -- улыбаюсь я, пытаюсь сделать ему комплимент после неловкого напоминания о его возрасте.
-- Мда... -- констатирует он, как бы говоря: "А что, кроме остроумия, мне ещё остаётся?"
Вроде толком не поговорили, но атмосфера становится теплее, как и мой взгляд на него. Хотя, куда уж теплее. Об меня рядом с ним хоть списки зажигай.
И вдруг он спрашивает:
-- Что у вас с моим сыном?
Я каменею. Вот это неожиданный вопрос! Теплая атмосфера вмиг оборачивается ледяной.
Я молчу, не зная, что ответить. Язык словно примерз к небу.
Франсуа снова мельком смотрит на меня. В его взгляде тоже уже нет того тепла, которое было ещё минуту назад.
-- Ничего, -- отвечаю нейтральным тоном. И, видит бог, я не лгу.
-- Он говорил мне, что вы переспали, -- как-то вроде даже нехотя поясняет он.
Это конец. Просто конец. Смерть. Не знаю, как передать, что я почувствовала в тот момент. Просто хотелось умереть.
Зачем он спросил об этом? Это так принято, лезть в жизнь своих детей? Спрашивать такие интимные вещи?
-- Обычно о таком не спрашивают, -- говорю ледяным тоном.
Он просто убил меня своим вопросом. Захотелось выйти из машины прямо тут, посреди трассы, в ночь, куда угодно, только чтобы не испытывать перед ним этого мучительного стыда.
-- Зря я спросил. Не думал, что это правда. Просто хотел знать, как далеко я могу зайти. Вы так смотрели на меня, что мне показалось...
-- Вам не показалось. Но теперь это не важно, остановите машину, я выйду.
Смотреть на него совершенно расхотелось. И не потому, что он разонравился, а потому что он попал в самую больную точку. Мы ведь с Пьером и правда переспали.