Вийон завещал ему трех охотничьих собак, в насмешку, без сомнения, ибо Монтиньи не имел средств для охоты. Он шесть раз сидел в тюрьмах. Официальное мнение не склонялось в пользу писца, о котором было известно прежде всего, что он один из крапилыциков костей и один из самых ловких во всем королевстве взломщиков сундуков. Епископ Парижа отправился за ним в Шатле, где Ренье сидел отдельно от людей светских, не для того, чтобы его миловать, а для того, чтобы казнить. На этот раз - а было лето 1457 года королевский прокурор отказался выпустить мошенника. Писец он или нет - все равно: груз его преступлений слишком тяжел, чтобы его могли еще раз оправдать. Украв потир в ризнице Сент-Жан-ан-Грев, он лишний раз подтвердил свою виновность, а епископ уже устал от него.
Семья Ренье обзаводится прошениями о помиловании виновного. Суд, отметив, что еще никогда перечень столь тяжких преступлений не представляли королю, объявляет эти письма недействительными. Приговор суда утвержден.
Ренье Монтиньи отказывают даже в праве, которое имел всякий человек благородного происхождения, а именно - чтобы ему отсекли голову. Но раз он всего-навсего писец, он не благороден! И вот скандал: он повешен как обыкновенный мошенник.
В это же время у многих на устах было имя Франсуа де Монкорбье по прозвищу Вийон; Вийон осознает, как низко он пал, но упрямо стоит на своем. Впоследствии в одной из баллад, которую он напишет на воровском жаргоне, мы увидим в качестве примеров печального конца избранного им пути преступлений тех же самых людей, которые затащили Вийона на этот путь и во многих отношениях превзошли его, - это Ренье де Монтиньи, Колен де Кайо - сын слесаря, так бойко орудовавший в Наваррском коллеже. Колен "Лекайе", "L'Ecailler" 1 - игра слов тут прозрачна - надеялся, что он выкарабкался, заговорив под пыткой. Но он не смог "снять шелуху", то есть провести правосудие. Дело кончилось тем, что палач отрубил ему голову.
1 "Ecailler" - буквально: "снимать шелуху" (франц.).
Ребятам, рыщущим в Рюэле,
Даю совет: умерьте пыл,
Пока туда не загремели,
Где Лекайе Колен гостил.
Добро б на дыбу вздернут был
Нет, раскололся перед нею,
Но луковку не облупил,
Палач сломал бедняге шею.
Напяльте поновей одежу
И в храм чешите прямиком,
А шляться в Монпипо негоже,
Чтоб не попасть в Казенный дом,
С которым Монтиньи знаком;
Там солоно пришлось злодею:
Как ни вертелся он волчком,
Палач сломал бедняге шею 1.
1 Перевод Ю. Стефанова.
Вийон скитается по стране, и его язык - это язык шайки, которая орудовала во Франции в эти послевоенные годы. Однако жаргон Вийона, этот "веселый жаргон" воров, - словесная игра, где поэт блистателен, и ничего другого тут нет.
Существует три языка Вийона. Язык "Малого завещания", "Большого завещания" и баллад: это словарь магистра литературы и искусств, который читает "Роман о Розе" и который пишет одинаково хорошо как для принцев, так и для судей. Язык баллад - жаргонный, это язык, заимствованный у случайного бродяги, выросшего не в этой "среде", как будет принято потом говорить; и поэт развлекается, смакуя слова с привкусом новизны. Повседневного языка Вийона мы не знаем, это язык Латинского квартала в пору, когда он перестает говорить на латыни. Но арго отсутствует в "Завещании", так же как и в последних стихотворениях.
В течение этих пяти лет, когда, разыскиваемый за кражу, Вийон стал еще более своим в воровской среде, голова у него оставалась холодной. Точно так же как он фиксирует каждую ступень своего падения и всякий раз предупреждает об опасности своих дружков, он контролирует свою лексику и не смешивает жанров. Вор с ворами, он благороден с благородными. Арго не является его языком, это просто новая гамма в арсенале выразительных средств. Таким образом, одна и та же мораль находит свое выражение и в воровском жаргоне баллады-обращения к убийцам-кокийярам, и в литературном языке северной Франции баллады "Добрый урок пропащим ребятам", своеобразного "утешения" из "Большого завещания".
Красавцы, не теряйте самой
Прекрасной розы с ваших шляп!
Сомнет ее судья гнусавый,
Останется вам конопля;
В Рюэле холодна земля,
И в Монпипо грязь по колено,
И всюду вервие смолят
Для вас, как для Кайо Колэна.
Играют там не в дурака,
Там ставят жизнь и душу тоже,
Честь проигравшим высока
И смерть тяжка, - помилуй Боже!
И тем, кто выиграл, на ложе
С Дидоною из Карфагена
Вовек не лечь... Так для чего же
Все отдавать за эту цену?
Теперь послушайте меня,
Совет я добрый дать хочу:
Пей днем, пей ночью у огня,
Пей, если пьянство по плечу,
И все, что есть, - сукно, парчу,
Спусти скорей! Придет пора,
Кому оставишь? Палачу?
От воровства не жди добра 1.
1 Ф. Вийон. Лирика. М., 1981. С. 110-111. Перевод Ф. Мендельсона.
Вийон опытный исследователь в школе аналогий: он играет разными языковыми оттенками, как художник, разрисовывающий собор, играет символами. На хорошем французском пишет он, что Колен спал с лица после своих развлечений в Монпипо и в Рюэле. На жаргоне - как с его друзей из "шайки" сняли шелуху в Рюэле. Рюэль расположен у входа в Париж, это селение, часто посещаемое злоумышленниками, а Монпипо находится рядом с Мен-сюр-Луар, это крепость, которую и не разглядишь издалека. Но отправиться в Монпипо - это нанести крап на кости, а "брыкаться" в Рюэле - это отбиваться "брыкаясь", то есть применить оружие. Ошибка Колена в том, что он не поверил, "растопырил уши", будто игра стоит ставки. Мораль извлекается, таким образом, на двух языках: кого "плохо приняли", тот уж не отыграется, говорит один, и "Принц, остерегись", говорит другой.
Следует ли рассматривать произведения Вийона на жаргоне как моральный итог, который можно по-разному толковать, как думают некоторые комментаторы? Было бы преувеличением считать, что Вийон отводит большое место серьезному в своих жаргонных сочинениях, и полагать, что его баллады на жаргоне принадлежат научной схоластике. Он уступает легкости разговорной речи в жаргонных балладах не больше, чем старается "зашифровать" язык своих "обращений". Людям, привыкшим к жаргону, недоступна расшифровка многозначности смыслов - исторического, теологического, этического - любых схоластических текстов и религиозных образов в поэзии. Привыкшего говорить на жаргоне не назовешь "мэтром", точно так же говорящие на чистейшем языке "мэтров" не знают воровского жаргона. Вийон искушен жизнью - и как человек искусств, и как вор, - и он легко обращается и со словами, и с рассуждениями. Но людей, владеющих обоими языками, мало, и поэт не упускает этого из виду.
Игра идет дальше. Дурные знакомства Вийона - одно, а его фантазия другое. Возможно, он выучил арго, играя в труппе бродячих актеров, к которой присоединился во время своих скитаний, а возможно, в шайке шалопаев, где встретился с молодыми людьми, гораздо худшими, чем он сам. Жулик, связавшийся с еще большими жуликами, чем он сам, поэт был не больше бандитом, чем профессиональные носители жаргонного языка "кокийяров".